История Северной Африки (Тунис, Алжир, Марокко). Том 2. От арабского завоевания до 1830 года

Очень жаль, что Э.-Ф. Готье не воспользовался одним современным произведением, так хорошо отвечающим его тезису. Посмотрите Эрнеста Псишари. Он обращает внимание на «те большие возможности созерцания», которые дает людям «такая духовная земля», как Сахара, и его инстинктивно, по его собственным словам, тянет к «созерцателям, мечтателям степей, к тем, плоть которых истощена, а сердце ослаблено постом». И юноша-военный, которого волнует зов веры, под влиянием пустыни чувствует почти непроизвольное влечение к кочевым, мистически настроенным берберам. Эту фразу Псишари можно было бы без всяких изменений применить к ибадитам.

Однако конструктивными элементами ростемидского хариджизма, возражает В. Марсэ, были не кочевники зенита Среднего Магриба, «мятежные, легко восстающие, недостаточно преданные хариджитскому делу», которые сильно мешали правителям Тахерта осуществлять свою власть. «К счастью для них, среди хариджитов были также оресцы, мелкие скотоводы и земледельцы, а также жители горных селений Триполитании. Население этих районов поставляло надежных солдат, пылких пропагандистов и наполняло общественные амбары продуктами, собранными в порядке взимания десятины…»

Однако распределение племен внутри ростемидского государства заслуживает гораздо меньше внимания, чем жизнь хариджитов, которые были сами себе хозяева, особенно в столице, где брожение происходило почти как в закрытом сосуде. Мы узнаем об этой жизни из двух хроник: одна — Ибн Сатира, мусульманина, не принадлежавшего к хариджитской секте, который жил в Тиарете при последних имамах, другая — хариджитского ученого из Уарглы, Абу Закарии, написанная в конце XI века. Первая из этих хроник была издана и переведена Мотылинским; вторая переведена Маскерэ с мзабитского оригинала, который ошибочно считался утерянным. Польский профессор Змогоржевский, который посвятил свою жизнь изучению хариджизма и обнаружил в Мзабе ряд неизданных рукописей, предполагал опубликовать эту вторую хронику, но смерть помешала ему осуществить это намерение.

Ибадиты сделали своей столицей город Тахерт, расположенный на склоне горы, возвышавшейся на тысячу метров над степными пастбищами. Сюда кочевники пригоняли в летнее время стада и обменивали продукты скотоводства на зерно у жителей Телля. По прибытии вожди встречались с именитыми гражданами, затем возвращались в свои кочевья, где оставались до ухода. Слава ростемидской столицы привлекала братьев по секте, которые приходили из Ирака, чтобы доставить пожертвования верующих и проникнуться атмосферой торжествующего хариджизма, а также чтобы установить не столь бескорыстные связи. Многие обратно не возвращались. «Не было чужеземца, — пишет Ибн Сагир, — который, посетив город, не обосновывался бы в нем и не строил бы себе там жилье, будучи прельщен царящим изобилием, праведным поведением имама, его справедливостью по отношению к народу и безопасностью, какою пользовались все жители и их имущество. Вскоре о каждом доме в городе говорили: этот дом принадлежит такому-то из Куфы, этот — такому-то из Басры или из Кайруана; вот мечеть пришедших из Кайруана и их базар; вот мечеть и базар пришельцев из Басры или из Куфы».

В продолжение многих лет об архитектуре Ростемидов судили по развалинам Седраты (близ Уарглы), где укрылись жители Тахерта после взятия их столицы Фатимидами (911 год). Эти развалины свидетельствуют о том, что архитектура Ростемидов сходна с архитектурой Ифрикии, украшения родственны украшениям коптских монастырей, в отдельных элементах чувствуется влияние современных Ростемидам египетских памятников, а возможно, и дворцов Месопотамии. Построенные в городе богато убранные жилища, должно быть, напоминали дома восточных жителей Тахерта, которыми любовался Ибн Сагир.

В 1941 году Ж. Марсэ и А. Дессю-Ламар обследовали место, где был расположен Тахерт, и произвели раскопки. Их работу затруднило то обстоятельство, что с 1835 по 1841 год на месте древней ростемидской столицы располагался двор эмира Абд эль-Кадера и оставил здесь следы своего пребывания.

Тем не менее им определенно удалось найти часть ростемидской стены, большие водохранилища, остатки глиняной посуды и касбу, служившую местопребыванием ростемидских эмиров. В результате своих изысканий они пришли к выводу, что Тахерт был прежде всего хорошо обороняемой крепостью, способной выдержать длительную осаду, и что очень простая архитектура касбы была сродни архитектуре сирийских замков VIII века. С другой стороны, найденные остатки глиняной посуды позволили им утверждать, что гончарное искусство в Тахерте было архаичным и находилось в зачаточном состоянии.