История Северной Африки (Тунис, Алжир, Марокко). Том 2. От арабского завоевания до 1830 года

Имам, как и положено, был искушенным теологом, так как в Тахерте постоянно жили в лихорадочном религиозном пылу. Просвещенные умы, которых привлекал хариджитский радикализм, не страшились борьбы мнений. Они даже проявляли терпимость к инаковерующим. Не доходил ли кое-кто из них на Востоке до того, что ограничивал до крайности свои расхождения с евреями и христианами? В ростемидской столице, по словам Ибн Сагира, среди именитых граждан, окружавших имама Абу Хатима, встречались христиане. Среди них был известный всадник, считавшийся одним из защитников города. Когда эмир Абу Бекр оказался в опасности, христиане немедленно примкнули к Ростемидам. Хариджиты охотно вызывали на спор противников, которых они надеялись обратить в свою веру. Ибадиты и мутазилиты сходились на диспуты в долине Мины. Восточные законоведы, один из которых пользовался большим доверием у народа, не скрывали своего намерения «задержать успехи ибадитов и уничтожить их учение». Споры велись по вопросам догматов, права или грамматики, иногда нося очень мелкий характер. Особенно схоластический характер носил диалог между одним хариджитом и Ибн Сатиром по вопросу о замужестве девушек, не достигших половой зрелости. Авторитет ученых был очень велик. Один из них, «сведущий в юридической науке, теологии, законах, грамматике и языке», получал от своих поклонников в Сиджильмасе десятину. Полемические труды размножались и рукописи коллекционировались. Искушенные в богословских диспутах ибадиты с не меньшим рвением отдавались мирским наукам.

Пуританизм обязывал эту магрибскую Женеву строго следить за нравственностью. Однако если привычные рамки неожиданно давали трещину во время гражданских войн, развращенность получала широкое распространение. «Жители публично пользовались возбуждающими напитками и юношами для удовлетворения своих порочных прихотей». Когда же порядок восстанавливался, мораль снова укреплялась «с помощью порки, тюрьмы и кандалов». Кувшины с вином разбивались, а развратники были вынуждены спасаться «на горных вершинах или в глубине долин».

Каждый ибадит, готовый со всей решительностью использовать любые средства для вящей славы божией, был потенциальным инсургентом. Имам часто удерживал свою власть только в результате политики лавирования между различными группировками. Как только возникал конфликт, тотчас образовывались коалиции, которые брались за оружие. Когда эмир Абу Бекр приказал убить одного из своих фаворитов, богатство и популярность которого стали его беспокоить, это послужило поводом к войне, длившейся семь лет. Купцы воспользовались этим, чтобы оказать финансовую поддержку восставшим, а беспокойные племена — чтобы вмешаться в схватку. «Партии, — пишет Ибн Сагир, — были охвачены таким же воинственным пылом, как это было до появления ислама, и обе стороны сражались ради славы и известности». Иногда столкновения рождались из-за вражды между племенами и горожанами, но чаще всего из-за того, что народ был недоволен забвением обычаев. После смерти имама Афлаха нашлись такие, кто протестовал против назначения на этот пост его сына. «Бог требует отчета о вашем поведении, о нефуса! — кричал один из них. — Когда умирает имам, вы ставите на его место другого, не спрашивая совета у мусульман и не позволяя им высказаться и выбрать наиболее благочестивого и самого подходящего». Поэтому люди при случае проявляли «высокомерное отношение» к новому эмиру Абу Бекру. Когда окружение Абу Хатима хотело скрыть имама «от глаз народа и окружить его царской пышностью… народ не согласился с этим и отстоял право приближаться к нему во всякое время, как это было принято до назначения его имамом». В повествовании Ибн Сагира сквозит постоянное стремление именитых граждан и вероучителей образовать аристократию, которая диктовала бы эмиру свою волю. Имам Афлах предостерегает ибадитских вождей от назначения на должность кади человека из горной местности, «который не считается с Рангом и знатностью кого бы то ни было… [и] будет применять законы во всей их неприкосновенности, не стремясь ослабить их силу из желания быть вам приятным». Каиды и приближенные Абд аль-Ваххаба заставили его отказаться от обязательств перед кочевниками, убедив его, насколько опасно уступать их настояниям и насколько выгодно проявлять власть. В результате вспыхнуло восстание арабов, которое имам подавил, но которое оставило «ферменты ненависти в группах, в которых были убитые».

Несмотря на непрерывные столкновения, тахертское общество, видимо, не обладало воинственностью. Битвы были не очень кровопролитными; победители часто отказывались от преследования бегущих, не добивали раненых; противники легко соглашались на посредничество. В этом, несомненно, и заключалась причина гибели ростемидского государства. Имамы не сумели организовать сильную армию, так что при первом же наступлении шиитские войска без труда захватили их столицу (911 год).