История шпионажа. Том 1

Переброска агентов с помощью парашютов также была ненадежной. Порой парашют не раскрывался. Иногда агента размещали в алюминиевом ящике, который крепили между колес аэроплана. Переправляемому агенту говорили, что аэроплан приземлится, но пилот в определенный момент открывал нижнюю часть ящика и агент спускался на парашюте.

На оккупированную немцами территорию засылали почтовых голубей — на шелковых парашютах и воздушных шарах, в корзинах, надеясь, что патриотически настроенное население подберет эти корзины, ответит на вопросы и выпустит голубей в свободный полет. Немецкая разведка выискивала эти корзины, и только в декабре 1917 года обнаружила их сотни. В ярости немцы открывали огонь из ружей, отстреливая почтовых голубей в полете, но многим удавалось перелететь линию фронта и принести ценную информацию Второму бюро.

Французская разведка усовершенствовала конструкцию корзин для размещения голубей — дверцы стали открываться автоматически. В мае 1918 года на немецкую территорию запустили на воздушных шарах 45 корзин по шесть голубей в каждой.

Кроме того, по воздуху переправляли радиопередатчики Маркони, работающие на автономном питании в 400 вольт и снабженные 30-ме-гровой антенной. Они предназначались для агентов-радиолюбителей. Радиус действия этих передатчиков был 50 километров.

По воздуху переправлялась пропагандистская литература для поддержания духа населения оккупированных территорий. Немцы приходили в бешенство, считая распространение листовок противоречащим кодексу чести ведения войны, и расстреливали авиаторов, перевозивших пропагандистский груз. Опять Второе бюро изменило тактику и стало запускать с воздуха воздушные шары, грузя на них по 400 газет. Ветер относил воздушные шары на 600 километров вглубь занятой немцами территории.

Разведка использовала все виды пропагандистской литературы: фальсифицированные немецкие газеты, письма пленных, стихи, заявления немецких политиков. Выискивались все новые и новые способы и приемы. На немецких солдат эта пропаганда не оказала заметного воздействия, а население воспряло духом, включаясь в ряды Сопротивления.

Немецкая контрразведка начала беспокоиться. Был организован сбор пропагандистской литературы на местах. Только в июле 1918 года было собрано 300 тысяч таких экземпляров.

Приведем несколько примеров воздействия пропагандистской литературы. Один немецкий авиатор, прочитав несколько газет, заброшенных неприятелем, решил, что война скоро кончится. В одной заметке упоминалось о большом вознаграждении тому, кто принесет важное сообщение. Он вылетел на последней модели «Фоккера» и приземлился на английской территории. Англичане уже в течение многих месяцев пытались сами сконструировать аэроплан подобного типа из остатков сбитого «Фоккера». Компенсацией за эту услугу для пилота стало местечко в лагере военнопленных и 60 фунтов стерлингов на пропитание.

Еще один пример. Третье бюро знало, что французская цензура тщательно просматривает письма, присланные из нейтральных стран. Из французской Швейцарии во Францию часто посылали романс «Эльзасский Мисотис». Слова его были неизменны, а ноты отличались — при проигрывании мелодии эффект был довольно курьезным. Французы расшифровали эти «ноты» — инструкции Третьего бюро, которые посылались важным немецким агентам, работавшим на территории Франции. Потом, собирая экземпляры романса, жандармерия и работники Второго бюро раскрыли агентурную цепь, работавшую на врага.

Для того чтобы затеряться среди гражданского населения, агенты рядились в рясы священников. Один такой агент, переодетый священником, работал в тылу. Однажды на границе его обыскали и в золотом медальоне нашли фотографию жены и детей, которых у католического священника быть не могло. На допросе агент сознался, что был капитаном и работал во Втором бюро — французской разведке. Агента расстреляли.

Техника допросов была разработана досконально. Для допросов пленных создавался благоприятный психологический климат — им позволяли получать письма через Красный Крест, хорошо с ними обращались и лечили в госпиталях. Напряжение последних фронтовых событий ослабевало, пленник забывал инструкции своего командования и давал сведения.

Весной 1918 года пленный английский сержант настолько полно обрисовал ситуацию на своем фронте, что в немецком Генштабе, не веря, подумали о преднамеренной дезинформации противника. Но сержант сообщил абсолютно верные сведения. Это был редкий случай. Английские пленные в основном вели себя безупречно и военных тайн не выдавали. Офицеры молчали, а солдаты давали минимум сведений. Порядки в английской армии были строгими — за трусость, проявленную в боях, расстреливали.