История шпионажа времен второй Мировой войны

В марте единственный новехонький бомбардировщик В-29 приземлился на аэродроме Бовингдон в Англии. Этот прилет не остался не замеченным военным атташе Испании в Лондоне, из чьих донесений в Мадрид немцы, как известно, черпали важные разведывательные данные. На самом деле В-29 предназначались для боевого применения на Тихоокеанском театре военных действий, однако создавалось впечатление, что их намерены использовать против Германии. Дезинформация привела к значительной перегруппировке немецкой противовоздушной обороны и вынудила противника начать поглотившие много сил учения вместо того, чтобы сосредоточить эти силы в нужный момент на диктуемых реальностью оборонительных мероприятиях.

В мае, всего за несколько недель до дня «Д», дезинформационная кампания шла полным ходом. Ее замысел основывался на использовании ахиллесовой пяты Германии — острейшей нехватки общевойскового резерва. По оценке Объединенного разведывательного комитета союзников, у Гитлера имелось в общей сложности 336 боевых дивизий, однако, согласно разведывательным данным, из них во Франции и в странах Бенилюкса дислоцировались лишь 58. Около 200 действовали на Восточном фронте, связанные ожесточенными боями с Красной армией[80].

Остальные были разбросаны от Северного Ледовитого океана до Италии, свидетельствуя о том тупике, в который загнал себя Гитлер, отхвативший куда больше, чем был в состоянии проглотить.

Для укрепления обороны во Франции немцам пришлось бы снять войска с других фронтов, вывести войска из других мест, и в целях недопущения этого командование союзников прибегло к дезинформации. Дезинформация, подкрепленная секретными мероприятиями, была направлена на то, чтобы убедить немцев, что «Айк» намеревается нанести удар по Норвегии, где у немцев было всего 12 дивизий. Стронг был весьма доволен, когда его агентура в Норвегии доложила о переброске в страну еще одной немецкой дивизии, поскольку, знай немцы правду, они перебросили бы ее во Францию, где от нее было бы куда больше проку.

20 мая капитан 3-го ранга Батчер записал в дневнике: «Когда мы вторгнемся западнее Сены, будем надеться, что немцы сочтут это всего лишь второстепенной операцией и будут ожидать главный удар в районе Па-де-Кале, что удержит нацистов от переброски войск оттуда на участок побережья между Сеной и Шербуром». В те дни фельдмаршала Монтгомери видели в самых нелепых и известных местах, что должно было свидетельствовать о его присутствии на определенных мероприятиях, распознать характер которых для любого мало-мальски опытного аналитика из разведки проще некуда. Этот Монтгомери просто исполнял предписанную ему роль, изображая из себя ответственного командующего, — настоящий же командующий уже работал на тех участках, о которых противнику знать не полагалось.

Таким образом, прилагались тщательно продуманные усилия позволить противнику в точности узнать то, что мы намеревались позволить ему узнать. Усилия по сокрытию от него истины были продуманы тщательнее некуда.

Беспрецедентный масштаб предстоящей операции, сложность и многообразие приготовлений и огромная численность войскового контингента союзников не позволяли скрыть от противника все. Существенная часть информации непременно должна была стать известна военным атташе и другим защищенным дипломатическим статусом персонам в Лондоне, явно дружественно настроенным к немцам. Часть приготовлений было невозможно скрыть от развившей лихорадочную деятельность разведки люфтваффе. Никак нельзя было обойтись без передачи в эфир множества секретных сообщений. И хотя передавались они зашифрованными, были основания полагать, что центральная криптографическая служба люфтваффе, так называемый «форшунгсамт», часть их все же прочитывала.

Тем не менее, сколь бы эффективной ни была операция прикрытия, немцы в конечном счете все же располагали определенными разведывательными данными. Они знали, что день «Д» приближается, но у них не было точной информации для оценки наших намерений, времени, численности сил и направления главного удара. Несмотря на то что меры по обеспечению секретности никогда не воспринимались как нечто само собой разумеющееся, сегодня нам известно, что они оказались почти идеальными. Фактически помимо произошедших по причине халатности случайностей, грозивших раскрыть точную дату дня «Д», имелась лишь одна важная утечка, из-за которой, как опасались союзники, немцы могли заполучить те самые разведывательные данные, которые были им так отчаянно и срочно необходимы.