История шпионажа времен второй Мировой войны

Еще 17 апреля 1944 года это отношение отразилось в дневниковой записи Батчера. «Французские железнодорожники нам вряд ли помогут, — писал он. — И я постоянно спрашиваю себя, не слишком ли большие надежды мы возлагаем на французское Сопротивление». Немцы также не доверяли французским железнодорожникам, но по прямо противоположным причинам. Они решили обучать своих работников, чтобы те после начала вторжения взяли управление железными дорогами на себя, убежденные в том, что от этих французов им будет больше вреда, чем пользы. События показали, что немцы оказались правы. За 3 недели в результате саботажа французских железнодорожников было выведено из строя больше подвижного состава, чем налетами ВВС союзников за 4 месяца.

Отношение британцев к этой подпольной армии было двояким. На самом высоком политическом уровне Черчилль потакал Рузвельту, придерживаясь его политики невмешательства. В то же время британский МИД Энтони Идена поддерживал со «Свободной Францией» тесные контакты, в свою очередь потакая де Голлю.

Еще теснее была связь французского подполья и британской разведывательной службы, Управления специальных операций (УСО). Управление поставляло большие объемы крайне необходимого подпольщикам оружия и взрывчатки. Как и Управление стратегических служб, оно забрасывало офицеров связи и инструкторов по вооружению. Британская разведка также разрабатывала планы совместных операций, преимущественно шпионаж и диверсии. В ходе операций британцев во Франции (с 15 марта 1941 года, когда было выполнено первое задание, и до конца кампании в 1944 году) французский отдел УСО обучил и забросил 366 агентов, организовал 50 групп Сопротивления и осуществил около 4000 снабженческих миссий.

В рамках подготовки к вторжению из сил французского Сопротивления сформировали две основные группы. Одна из них, под названием «Большая армия» («Grande Агтёе»), имела большую самостоятельность, подчиняясь командирам на местах и выполняя случайные, не очень крупные и значительные задания. Главной ее целью было создание некоего людского резерва, из которого в стратегический нужный и подходящий момент можно было бы сформировать Внутренние французские войска, подпольную армию Франции. «Малая армия» («Petite Агтёе») создавалась для ведения при необходимости открытых действий, выполнения конкретных разведывательных заданий и совершения диверсионных актов. Личный состав «Малой армии» подбирали весьма тщательно. Это формирование вообще предпочитали держать пока в резерве, приберегая ее решительный удар до начала вторжения.

В отличие от Рузвельта и некоторых своих коллег Эйзенхауэр ожидал от французов значимого вклада. Однако имелось серьезное расхождение между этими благими надеждами и помощью, которую генерал даже был готов предоставить французам. 1 февраля 1944 года после серьезных препирательств разрозненные подпольные группы были все же объединены во Внутренние французские войска (Forces Francaises de l’lnterieur). В марте командующим Внутренними французскими войсками был назначен Жозеф Пьер Кёниг, один из самых высокопоставленных и бесстрашных соратников де Голля.

Однако лишь в апреле союзники согласились с планом задействования Внутренних французских войск в операции вторжения, да и то в унизительно ограниченном масштабе. В зоне ведения боевых действий бойцам Внутренних французских войск отводилась исключительно роль разведчиков. Диверсионные акты — только в тыловых районах. Был составлен целый ряд планов — «Зеленый план» предусматривал «полный паралич» железных дорог. Согласно «Синему плану», акты диверсии охватывали предприятия коммунального хозяйства, имелся план саботажа при разгрузке топлива и боеприпасов, а согласно еще одному плану обстреливались колонны войскового подвоза противника.

Но, следуя какому-то абсурдному принципу, союзники вдруг стали срывать эти планы, отказались от обещанных поставок оружия и материально-технического снабжения. Для установления радиоконтактов Эйзенхауэр направил всего 4 специалистов, в то время как надобность была в 400. Вместо согласованных ежедневных 60 тонн поставок, контрабандой ввозившихся во Францию по различным подпольным каналам, за целый месяц Внутренние французские войска получили всего 20 тонн.

В день «Д» лишь половина бойцов Внутренних французских войск имела необходимые для выполнения планов оружие и оснащение. Тем не менее приказ о начале боевых действий был отдан, и люди сражались с такой самоотверженностью и мастерством, что впоследствии Эйзенхауэр признал боеспособность Внутренних французских войск эквивалентной 15 регулярным дивизиям.

После войны Эйзенхауэр оценил важность вклада французов эмоциональной фразой. «По всей Франции, — писал он, — «свободные французы» оказывали нам неоценимую помощь в ходе боев, но особую активность они проявили в Бретани. Иначе нам потребовалось бы значительно больше времени для освобождения Франции и разгрома противника в Западной Европе, кроме того, наши потери были бы серьезнее».