История Сицилии

Луи-Наполеон, племянник Наполеона I, стал наследником бонапартистской династии после смерти своего изгнанного кузена (известного как Наполеон II, он же герцог Рейхштадтский) в Вене в 1831 году. После революции 1848 года его сначала избрали президентом Французской республики, а затем, 2 декабря 1851 года, состоялся государственный переворот, и ровно год спустя Луи-Наполеон короновался императором. К 1858 году его власть и популярность заметно уменьшились. Он отчаянно нуждался в победоносной войне, чтобы, как говорится, восстановить реноме, и Австрия виделась единственной потенциальной жертвой. В июле император провел тайное совещание с Кавуром и заключил соглашение: он обещал отправить свою армию в Италии в обмен на уступку Савойской области и города Ницца. Весной следующего года французы направили в Италию около 120 000 человек под непосредственным командованием императора. Произошли два крупных сражения, причем оба завершились победой. Первое, в мае, состоялось у деревушки Маджента к западу от Милана. Потери были велики с обеих сторон и оказались бы еще выше, не случись пьемонтцам, по стечению обстоятельств, задержаться в пути: они прибыли на поле брани, когда битва уже закончилась. Второе сражение имело место через месяц, при Сольферино, к югу от озера Гарда, и здесь сошлись в схватке свыше четверти миллиона человек. Это сражение было крупнейшим после битвы при Лейпциге (1813) – и последним в истории, когда всеми войсками лично командовали монархи: Наполеон III, Виктор-Эммануил и австрийский император Франц-Иосиф. Следует признать, что победа была пирровой; французы и пьемонтцы понесли не меньшие потери в сравнении с австрийцами, а вспышка лихорадки – вероятно тифа – после сражения обернулась лишней тысячей смертей с обеих сторон[169].

Две недели спустя Наполеон заключил сепаратный мир с Австрией; и 11 июля 1859 года два императора встретились в Виллафранке близ Вероны, где будущее Северной и Центральной Италии было решено в течение часа. Австрия сохранила за собой Мантую и город-крепость Пескьера на южной оконечности озера Гарда; остальная часть Ломбардии отходила Франции, которая передавала эту территорию Пьемонту. Итальянская конфедерация создавалась под покровительством папы римского. Венеция и Венето, будучи членами конфедерации, оставались австрийскими «доминионами». В начале 1860 года Кавур тоже заключил договор с Наполеоном; по этому договору Пьемонт имел право аннексировать Тоскану, но отдавал Франции Савойю и Ниццу. Плебисциты, проведенные вскоре после этого, подтвердили данные договоренности: в Савойе, например, голоса распределились в соотношении 130 500 против 235. Тем не менее не все поддерживали подобные шаги; возможно, наиболее упорным противником французов и Пьемонта был величайший патриот Италии Джузеппе Гарибальди: уроженец Ниццы, он неожиданно для себя сделался французом.

Гарибальди исполнилось пятьдесят три. Он начинал как моряк торгового флота, в 1834 году участвовал в мятеже, и власти выдали ордер на его арест. Ему едва удалось ускользнуть во Францию; между тем в Турине его заочно приговорили к смертной казни за государственную измену. После краткой службы во французском торговом флоте он присоединился к армии тунисского бея, который предложил ему вторую по старшинству должность в своем флоте. Но он отказался и в декабре 1835 года вышел в море вторым помощником на французском бриге, что направлялся в Южную Америку. Там ему предстояло провести следующие двенадцать лет, причем первые четыре года из этого срока он сражался за некое малое государство, ныне забытое, которое безуспешно пыталось освободиться из-под бразильского владычества[170]. В 1841 году вместе с любовницей-бразильянкой он отправился в Монтевидео, где быстро очутился во главе уругвайского военно-морского флота, а также принял на себя командование легионом итальянских изгнанников – первой когортой тех краснорубашечников, с которыми впоследствии будет прочно ассоциироваться его имя. После победы в малой, но героической битве при Сан-Антонио в 1846 году его слава быстро распространилась вплоть до Европы. К настоящему времени он был, так сказать, профессиональным бунтарем, чей опыт партизанской войны сослужил ему хорошую службу в последующие годы.