Читаем История социологической мысли. Том 2 полностью

Основные категории анализа этого комплекса явлений – это общественное мнение («кооперативная деятельность множества умов»), институт («определенная и закрепленная фаза» этого же мнения, например церковь, закон, обычай, система образования), класс (группа с особой функцией в обществе, которой обычно соответствует особое состояние мнения, отдельный набор образцов и традиций) и, конечно, коммуникация, поскольку от нее всегда зависит вид и сфера охвата организации.

Не останавливаясь подробнее на этой проблематике, посвятим немного внимания вопросу социальных классов, так как то, как понимал его Кули, проливает свет на затронутую ранее проблему направления социальных изменений. Классы, по мнению автора «Социальной организации», – это основные составляющие структуры всех обществ, кроме самых примитивных, в которых еще не появилось разделение труда. Классом он называл «‹…› любую устойчивую социальную группу, отличную от семьи, существующую в границах более широкого целого»[195]. Все общества как-то дифференцированы и дифференцируются все сильнее, потому их разделение на классы является неизбежным и «функциональным». Классы могут быть, однако, открытыми классами или кастами. В первом случае они базируются на индивидуальной пригодности членов общества к определенным функциям, во втором – на наследовании социального положения. Открытый класс формирует особое сознание, но не противопоставляет себя другим классам, с которыми разделяет некоторые идеалы. Каста формирует не только особое, но и совершенно отдельное сознание: специализация в данном случае означает сепарацию. Это различие связано в том числе с тем, что индивид может участвовать одновременно во множестве разных классов, но только в одной касте. Соответственно, конфликт между классами в разных случаях выглядит по-разному. Главными факторами, от которых зависит открытость или закрытость классов, являются: состав населения, темп социальных изменений, а также состояние коммуникации и образования, улучшение которого, конечно, способствует «открытию» классов.

В соответствии с общей тенденцией интенсификации коммуникативных процессов, социальная структура постепенно видоизменяется, превращаясь из кастовой в открыто классовую: решающее значение имеет не рождение, а выполняемая функция, которой соответствуют те или иные виды наград. В этой ситуации классовая борьба постепенно приобретает форму соревнования, в котором действуют единые правила игры.

Особой чертой социологии Кули на фоне американской традиции было введение в анализ социальной организации проблемы государства как органа общественного мнения и арбитра в соперничестве между классами. В соответствии с американской политической традицией и собственной «органической» философией, Кули не противопоставлял, однако, государство обществу, а видел в его развитии «фазу» расширения общественного мнения, другим аспектом которого должно было быть развитие добровольных ассоциаций, профессиональных союзов, корпораций, клубов, фратрий и т. д., то есть всего того, что сегодня часто называют гражданским обществом.

Метод

Кули не занимался специально методологической проблематикой, что было следствием не случайного упущения, а опасений перед «методологическим догматизмом», а также склонности связывать методологию со строгими правилами, которые, по его мнению, не могут применяться в гуманитарной науке. «Если у меня есть возможность иметь, – писал он, – широкие, насыщенные содержанием взгляды, то можно и пожертвовать точностью метода»[196]. Однако поскольку от Кули берет начало американская гуманистическая социология, стоит посвятить немного внимания систематизации его разрозненных методологических постулатов (и методологических антипатий).

Перейти на страницу:

Все книги серии Интеллектуальная история

Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века
Поэзия и полиция. Сеть коммуникаций в Париже XVIII века

Книга профессора Гарвардского университета Роберта Дарнтона «Поэзия и полиция» сочетает в себе приемы детективного расследования, исторического изыскания и теоретической рефлексии. Ее сюжет связан с вторичным распутыванием обстоятельств одного дела, однажды уже раскрытого парижской полицией. Речь идет о распространении весной 1749 года крамольных стихов, направленных против королевского двора и лично Людовика XV. Пытаясь выйти на автора, полиция отправила в Бастилию четырнадцать представителей образованного сословия – студентов, молодых священников и адвокатов. Реконструируя культурный контекст, стоящий за этими стихами, Роберт Дарнтон описывает злободневную, низовую и придворную, поэзию в качестве важного политического медиа, во многом определявшего то, что впоследствии станет называться «общественным мнением». Пытаясь – вслед за французскими сыщиками XVIII века – распутать цепочку распространения такого рода стихов, американский историк вскрывает роль устных коммуникаций и социальных сетей в эпоху, когда Старый режим уже изживал себя, а Интернет еще не был изобретен.

Роберт Дарнтон

Документальная литература
Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века
Под сводами Дворца правосудия. Семь юридических коллизий во Франции XVI века

Французские адвокаты, судьи и университетские магистры оказались участниками семи рассматриваемых в книге конфликтов. Помимо восстановления их исторических и биографических обстоятельств на основе архивных источников, эти конфликты рассмотрены и как юридические коллизии, то есть как противоречия между компетенциями различных органов власти или между разными правовыми актами, регулирующими смежные отношения, и как казусы — запутанные случаи, требующие применения микроисторических методов исследования. Избранный ракурс позволяет взглянуть изнутри на важные исторические процессы: формирование абсолютистской идеологии, стремление унифицировать французское право, функционирование королевского правосудия и проведение судебно-административных реформ, распространение реформационных идей и вызванные этим религиозные войны, укрепление института продажи королевских должностей. Большое внимание уделено проблемам истории повседневности и истории семьи. Но главными остаются базовые вопросы обновленной социальной истории: социальные иерархии и социальная мобильность, степени свободы индивида и группы в определении своей судьбы, представления о том, как было устроено французское общество XVI века.

Павел Юрьевич Уваров

Юриспруденция / Образование и наука

Похожие книги

Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке
Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Книга А. Н. Медушевского – первое системное осмысление коммунистического эксперимента в России с позиций его конституционно-правовых оснований – их возникновения в ходе революции 1917 г. и роспуска Учредительного собрания, стадий развития и упадка с крушением СССР. В центре внимания – логика советской политической системы – взаимосвязь ее правовых оснований, политических институтов, террора, форм массовой мобилизации. Опираясь на архивы всех советских конституционных комиссий, программные документы и анализ идеологических дискуссий, автор раскрывает природу номинального конституционализма, институциональные основы однопартийного режима, механизмы господства и принятия решений советской элитой. Автору удается радикально переосмыслить образ революции к ее столетнему юбилею, раскрыть преемственность российской политической системы дореволюционного, советского и постсоветского периодов и реконструировать эволюцию легитимирующей формулы власти.

Андрей Николаевич Медушевский

Обществознание, социология
Фактологичность. Десять причин наших заблуждений о мире — и почему все не так плохо, как кажется
Фактологичность. Десять причин наших заблуждений о мире — и почему все не так плохо, как кажется

Специалист по проблемам мирового здравоохранения, основатель шведского отделения «Врачей без границ», создатель проекта Gapminder, Ханс Рослинг неоднократно входил в список 100 самых влиятельных людей мира. Его книга «Фактологичность» — это попытка дать читателям с самым разным уровнем подготовки эффективный инструмент мышления в борьбе с новостной паникой. С помощью проверенной статистики и наглядных визуализаций Рослинг описывает ловушки, в которые попадает наш разум, и рассказывает, как в действительности сегодня обстоят дела с бедностью и болезнями, рождаемостью и смертностью, сохранением редких видов животных и глобальными климатическими изменениями.

Анна Рослинг Рённлунд , Ула Рослинг , Ханс Рослинг

Обществознание, социология
Теория социальной экономики
Теория социальной экономики

Впервые в мире представлена теория социально ориентированной экономики, обеспечивающая равноправные условия жизнедеятельности людей и свободное личностное развитие каждого человека в обществе в соответствии с его индивидуальными возможностями и желаниями, Вместо антисоциальной и антигуманной монетаристской экономики «свободного» рынка, ориентированной на деградацию и уничтожение Человечества, предложена простая гуманистическая система организации жизнедеятельности общества без частной собственности, без денег и налогов, обеспечивающая дальнейшее разумное развитие Цивилизации. Предлагаемая теория исключает спекуляцию, ростовщичество, казнокрадство и расслоение людей на бедных и богатых, неразумную систему управления в обществе. Теория может быть использована для практической реализации национальной русской идеи. Работа адресована всем умным людям, которые всерьез задумываются о будущем нашего мироздания.

Владимир Сергеевич Соловьев , В. С. Соловьев

Обществознание, социология / Учебная и научная литература / Образование и наука