Читаем Історія світу. Минуле як дзеркало сьогодення полностью

Офіційне святкування османських перемог 1453-го актуалізує історію Османської імперії і з інших причин. Подамо кілька прикладів: нерозв’язане національне питання курдів, які живуть у чотирьох країнах Близького Сходу, а також у багатьох європейських країнах, — це головно результат наднаціонального характеру Османської імперії й того, як вона розпалася незадовго після Першої світової війни. Занепад Лівії як держави після того, як Муаммара Каддафі скинули й убили, годі зрозуміти, якщо не знати, як цією країною керували впродовж п’ятисот років за влади османів. Напруга на Балканах, між сербським антиісламським націоналізмом і мусульманським Косовом, — це наслідок вдалого експансіонізму Османської імперії.

Османська імперія стала актуальною в Норвегії також через іншу й безпосереднішу причину. Велика частина мігрантів з Азії й Африки до Норвегії походять із районів, якими в певні періоди правили османи, — або вони мають балканське, іракське чи сирійське походження, належать до курдів чи турків, або походять з Еритреї, Ефіопії чи Сомалі в Африці. Османський період історії Туреччини актуалізований також через активну роль турецького уряду щодо іммігрантських громад, почасти щоб посилити позиції Ердогана на батьківщині, почасти щоб просувати позицію Туреччини щодо інших мусульманських країн Близького Сходу. Зовнішня політика Норвегії також тривалий час була зосереджена на регіонах, які довго були частиною Османської імперії та потерпали від внутрішніх і регіональних конфліктів, частково посилюваних історичною роллю імперії — як-от Палестинське питання, війна в Лівії, тривалі війни між Еритреєю та Ефіопією, війни в Іраку та Сирії й навіть громадянська війна в Судані. Якщо проглянути дебати, які точилися в норвезькому парламенті щодо політики в цих регіонах, ми побачимо, що спадок Османської імперії та її вплив на політичну гру в цих регіонах ані згадували, ані розуміли.

  Інтерпретація та стереотипи


Щоб хоч трохи збагнути, що сталося під час розвитку династії Мін та Османської імперії 500 років тому, цей розвиток потрібно розуміти історично, тобто як закінчене минуле. Це передбачає, що аналіз водночас розглядатиме, як політичні áктори цю історію використовували й використовують досі. А втім, потрібно знати й відмежовуватися від суб’єктивних методів інтерпретації, які бачать світ через призму політики чи ідеології або сприймають його лише через панівну традицію.

Певна річ, годі спостерігати за хаотичною, некерованою реальністю й не фільтрувати її. На ці фільтри зазвичай впливають потужні світогляди та сучасні самосприйняття різних народів. Тому потрібно спробувати наблизитися до такого проблемного питання, як історія Китаю й Османської імперії, так дистанційовано та збалансовано, як можна. Серед небагатьох наявних методів — дослідити, як на аналіз цих держав вплинуло те, як їх розуміли впродовж історії. Саме тому важливо визначити та обговорити особливості європейських інтерпретацій. Крім цього, такі традиції становлять важливу частину світової історії.

  Захід і Китай


Коли французькі філософи та реформатори суспільства Монтеск’є і Вольтер у XVIII столітті читали одну книжку про Китай[98], вони дійшли різних висновків щодо того, як зображувати та розуміти Серединне царство. Вольтер сприймав Китай як таке собі ідеальне суспільство: у китайців не було духівництва, що на них тиснуло, як католицька церква у Франції та Європі, вони жили без дворянства, а найосвіченішим класом у суспільстві були високопосадовці. Він бачив, що китайці мали ідеалізовану моральну науку. Вольтер погоджувався з німецьким філософом Ґоттфрідом Ляйбніцом, який раніше запропонував, щоб китайські місіонери їздили в Європу й розповідали про своє практичне розуміння життя[99]. Наприкінці XVIII століття Вольтер пропонував брати Китай за взірець саме тоді, коли країну заледве можна було вважати за зразкову. Монтеск’є натомість сприймав Китай як східну, політично відсталу, деспотичну державу, ігноруючи досягнення режиму. Він зосереджувався на теорії буржуазної держави, а зображуючи Китайську імперію як деспотичний режим, намагався підкреслити, що його визначення форм правління теоретичне. Річ у тім, що обидва філософи тлумачили Китай через призму власних політичних проєктів на батьківщині — це один із багатьох ранніх прикладів того, як боротьба за «справжній Китай» перебувала під впливом політично-ідеологічних течій у Європі та на Заході.

У ХІХ столітті, коли соціологи, історики та політики намагалися обґрунтувати, чому саме Англія вела світ у промислову еру, потрібно було зрозуміти провали Китаю. Ця країна в очах громадськості стала втіленням стагнації, варварства й неволі, тобто всього того, чим Європа вже не була. Відтоді як Марко Поло в XIІІ столітті описав враження від Китаю Хубілая в «Подорожах Марко Поло», європейці сприймали Китай як країну, що в багатьох сферах була витонченіша й складніша за Європу[100].

Перейти на страницу:

Похожие книги

1941. Пропущенный удар
1941. Пропущенный удар

Хотя о катастрофе 1941 года написаны целые библиотеки, тайна величайшей трагедии XX века не разгадана до сих пор. Почему Красная Армия так и не была приведена в боевую готовность, хотя все разведданные буквально кричали, что нападения следует ждать со дня надень? Почему руководство СССР игнорировало все предупреждения о надвигающейся войне? По чьей вине управление войсками было потеряно в первые же часы боевых действий, а Западный фронт разгромлен за считаные дни? Некоторые вопиющие факты просто не укладываются в голове. Так, вечером 21 июня, когда руководство Западного Особого военного округа находилось на концерте в Минске, к командующему подошел начальник разведотдела и доложил, что на границе очень неспокойно. «Этого не может быть, чепуха какая-то, разведка сообщает, что немецкие войска приведены в полную боевую готовность и даже начали обстрел отдельных участков нашей границы», — сказал своим соседям ген. Павлов и, приложив палец к губам, показал на сцену; никто и не подумал покинуть спектакль! Мало того, накануне войны поступил прямой запрет на рассредоточение авиации округа, а 21 июня — приказ на просушку топливных баков; войскам было запрещено открывать огонь даже по большим группам немецких самолетов, пересекающим границу; с пограничных застав изымалось (якобы «для осмотра») автоматическое оружие, а боекомплекты дотов, танков, самолетов приказано было сдать на склад! Что это — преступная некомпетентность, нераспорядительность, откровенный идиотизм? Или нечто большее?.. НОВАЯ КНИГА ведущего военного историка не только дает ответ на самые горькие вопросы, но и подробно, день за днем, восстанавливает ход первых сражений Великой Отечественной.

Руслан Сергеевич Иринархов

История / Образование и наука
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука