История сыска в России. Книга 2

Таким образом, перед эмигрантами стояла перспектива: подавать прошение о помиловании или же пройти через тюрьму, суд, ссылку и т. д. Судьба Бурцева и Носаря-Хрусталева показала впоследствии, что ждало эмигрантов в России. Между тем призыв коснулся в начале 1915 года всех русских, живших за границей, в том числе и секретных сотрудников Красильникова. Последний немедленно же телеграфировал директору Департамента полиции об отмене воинской повинности для своих сотрудников.

“Из них, — сообщал Красильников, — Додэ, Матиссэ, Серж и Дасс на службе во французских войсках”. Позже мы увидим, что они продолжали работать, числясь на французской службе.

“Подлежат призыву, — продолжал Красильников, — Лебук, Гретхен и Орлик; последний для этого едет в Россию, оставляя семью за границею. Мартэн имеет отсрочку по образованию до 1916 года, Пьер — отставной офицер, Россини и Ней — ратники ополчения второго разряда. Ниэль и Сименс — дезертиры. Скосе имеет льготу первого разряда по семейному положению. Остальные сотрудники подлежат наказанию по суду как бежавшие из ссылки. Отъезд или поступление во французские войска Лебука, Гретхена и Скосса, особенно двух последних, крайне нежелательны, ибо прекратится освещение эсеровских националистических групп. Заменить их некем. Ходатайствую об освобождении их от призыва. Прошу телеграфного распоряжения”.

На предложение зачислить сотрудников в нестроевые части Красильников телеграфировал: “Зачисление в нестроевые признанных медицинским осмотром годными к строю невыполнимо. Ходатайство о том, не имея данных на успех, несомненно, сопряжено с риском провала. Русские, принятые в войска, отсылаются на фронт или в Марокко. С отъездом Скосса и Гретхена Париж останется без серьезной агентуры. Остальные находятся в других государствах, не могут быть переведены без ущерба делу. Прошу распоряжения”.

Так как Лебук в Швейцарии, Россини в Италии, Ней Ниэль и Сименс — в Англии, то вопрос шел лишь о Скоссе и Гретхен. Поэтому генералу Аверьянову от имени министра внутренних дел было послано отношение, что “в числе лиц, обязанных в силу последовавшего распоряжения военного ведомства прибыть из-за границы в Россию для отбытия воинской повинности — Кокоцинский и Деметрашвили”.

Это были сотрудники Гретхен и Скосе. “Означенные лица, — писал министр внутренних дел, — в настоящее время состоят при исполнении возложенных на них министерством внутренних дел весьма важных поручений совершенно секретного характера и без ущерба для дела не могут явиться к исполнению воинской повинности из-за границы, где ныне находятся”. Начальник мобилизационного отдела Главного управления Генерального штаба удовлетворил ходатайство Департамента полиции за Скос-са и Гретхена.

Секретные сотрудники Орлик и Лебук уехали в Россию для отбывания воинской повинности. 12 марта Красильников телеграфировал о них: “Как сотрудники, оба преданы делу, заслуживают доверия, оба намерены продолжать сотрудничать, если позволят условия службы и получат на то соответствующие указания”.

Таким образом, “охранка преграждала путь эмигрантам в армию и одновременно, выгораживая одних своих сотрудников от военной службы, других посылала в русскую и французскую армии для внутреннего освещения сослуживцев.

Из числа разоблаченных Бурцевым в 1913 году сотрудников можно отметить Житомирского, который в 1913 году был вынужден из-за возникших подозрений отойти временно от работы, но был расскрыт окончательно лишь следствием в 1917 году.

Яков Абрамович Житомирский, врач (был волонтером на французском фронте), партийная кличка Отцов, социал-демократ (большевик), в 1907, 1911 годах был близок к большевистскому центру, исполняя различные поручения последнего по части транспорта, заграничных сношений и т. п. Состоял секретным сотрудником русской политической полиции лет 15 под кличкой Andre, а затем Daudet. Получал до войны две тысячи франков в месяц. Освещал деятельность ЦК социал-демократической партии, давая подробные отчеты о его пленарных заседаниях, о партийных конференциях, в организации которых принимал участие, о технических поручениях, дававшихся отдельным членам партии, в том числе и ему самому. Во время войны следил за революционной пропагандой в русском экспедиционном корпусе, к которому был прикомандирован как врач. Отчислился в мае 1917 года, когда уже произошла революция и угрожало расконспирирование.

Жандармский подполковник Люстих, последний ближайший начальник секретного сотрудника Житомирского, на допросе показал: “Сотрудник, известный мне под кличкой Додэ, есть, действительно, доктор Житомирский, получавший большое вознаграждение, потому что он старый сотрудник, находящийся на службе не менее 8 лет, вероятно, даже больше. Первоначально же оклады были выше теперешних. Он начал давать сведения, еще будучи студентом Берлинского университета. Последнее время состоит на военной службе, регулярного жалованья не получал; время от времени ему выдавались различные суммы, от 700 до двух тысяч франков. Этим объясняются скачки в денежных отчетах”.