История татар. Том I. Народы степной Евразии в древности

Следует отметить, что записки Ибн Фадлана — это самое раннее письменное свидетельство пребывания огузов в Волго-Уральских степях. Однако имеются более ранние письменные источники, из которых следует, что для данного региона огузы — народ пришлый и область их первоначального расселения находилась далеко на востоке евразийских степей. Это — широко известные и хорошо изученные историками древнетюркские рунические памятники первой половины VIII в. (надписи в честь Кюль-тегина, Бильге-кагана и Тоньюкука). В этих текстах огузы представлены как ближайшие соседи, политические противники и подданные тюрков на территории нынешней Монголии, с которыми тюркские каганы воевали в течение ряда лет.

К востоку от Мавераннахра (Средней Азии) знали огузов и арабские географы середины IX в. В частности, в «Книге картины земли», написанной арабским ученым Мухаммадом ал-Хваризми между 836 и 847 гг. на основании географических данных Птолемея, координаты огузских кочевий, обозначенных как «земля ат-тугузгуз», указаны значительно восточнее Хорезма, Бухары и Самарканда [Калинина, 1988, с. 48, 97].

Однако уже во второй половине IX в. арабские авторы (Ибн Хордадбех, ал-Йакуби) называют огузов среди других кочевых тюркских племен Средней Азии (кимаков, карлуков, токузгузов, киргизов и кипчаков), правда, без обозначения конкретных границ их расселения. Но зато два других автора — ал-Балазури (ум. в 892 г.) и ат-Табари (ум. в 923 г.) — в своих трудах повествуют о том, что в 820–821 гг. токуз-огузы совершили набег на Усрушану, а правитель Хорасана Абдаллах б. Тахир, вероятно, в ответ на это в 824 г. отправил свое войско в поход на «страну Гуззия».

Таким образом, уже через 80 лет после войн с тюрками в Центральной Азии огузы обитали в низовьях Сырдарьи, в 3000 км к западу от Орхона и Селенги. Там, на северной периферии среднеазиатских степей и полупустынь, огузы, как считал С.П. Толстов, создали свою державу со столицей в городе Янгикенте на Сырдарье. В начале X в. западные границы этой державы достигали низовьев Волги, вплотную подступая к восточным пределам Хазарского каганата.

Записки Ибн Фадлана являются наиболее полным собранием сведений об образе жизни, религии и социальном устройстве заволжских и прикаспийских огузов X в. Из них мы узнаем, что огузы — «…кочевники — дома у них из шерсти, они то останавливаются табором, то отъезжают. Ты видишь их дома то в одном месте, то те же самые в другом месте, в соответствии с образом жизни кочевников и с их передвижением. И вот они в жалком состоянии. К тому же они, как блуждающие ослы — не изъявляют покорности Аллаху, не обращаются к разуму и не поклоняются ничему, но называют своих старейшин „господами“».

Социальное устройство огузов, по сведениям Ибн Фадлана, выглядит как военная демократия («Дела их решаются советом между ними. Однако, когда они сойдутся на чем-либо и решатся на это, приходит затем самый ничтожный из них и самый жалкий и отменяет то, на чем они уже сошлись») с элементами верховной раннефеодальной власти («Царя тюрок гуззов называют йабгу, и это — титул повелителя. И каждый, кто царствует над этим племенем, этим титулом называется. А заместителя его называют кюзеркин. И точно так же каждый, кто замещает какого-либо их главаря, называется кюзеркин»). О том, что власть эта не была еще в полном смысле феодальной, свидетельствует, на наш взгляд, описанная Ибн Фадланом реакция одного из огузов («с потрепанной внешностью, щуплого вида, с жалким существом»), остановившего караван арабского посольства, на заявление арабов о том, что они — «друзья кюзеркина». В ответ на это огуз отпустил несколько оскорблений в адрес кюзеркина и пропустил багдадский караван только после того, как получил подачку от Ибн Фадлана.