История Трапезундской империи

Как и для Византии, основными опорными пунктами в Крыму для Великих Комнинов первоначально были Херсон и Сугдея. По замечанию Рубрука, именно через Сугдею — Солдайю, обращенную к Синопу, осуществлялось сообщение между Анатолией и северными странами[3372]. В начале XIII столетия торговая роль Сугдеи значительно затеняла Херсон, и именно за Солдайю, как было показано выше, шла борьба между половцами, сельджуками, русскими и греками, а позже — и татарами[3373]. После освобождения Сугдеи от власти татар в 1249 г. там, как свидетельствуют приписки к сурожскому синаксарию, устанавливается власть греческих севастов[3374]. В. Г Васильевский полагал, что это связано с восстановлением там верховной власти трапезундских императоров[3375]. Косвенным указанием на авторитет Трапезундского василевса в Сугдее и важности для города связей с Южным Причерноморьем является запись синаксария под 24 июня 6762 (1254) г. о взятии Синопа киром Мануилом Комнином[3376]. Но равным образом упомянуто и о взятии Константинополя «святым василевсом Михаилом Палеологом» 24 июля 6769/1261 г.[3377] И в том и в другом случае государи не названы «нашим василевсом», как это обычно было принято (ср. Панарета), что не дает оснований предполагать прямой зависимости Сугдеи от любого из них. Напротив, настойчивые и постоянные упоминания о кончине многих местных архиепископов склоняет к мысли о том, что их власть не ограничивалась чисто церковными функциями, а была значительно шире и подкреплялась властью местных севастов, среди имен которых встречаются и греческие, и тюркские корни.

Ныне можно считать доказанным существование средневекового Херсона, правда, в очень редуцированном виде, до конца XIII–XIV в. Слои последних пожаров и разрушений датируются именно этим временем. Однако их связь с двумя набегами хана Ногая 1278 и 1298–1299 гг.[3378] проблематична. Во всяком случае, со второй половины XIII в. Херсон постепенно превращался в «мертвый» город[3379]. Значение его как экономического центра было как бы поделено между генуэзскими факториями Западного Крыма, прежде всего — Чембало, и городами княжества Феодоро, Мангупом и Каламитой.

Позиция церковных властей епархий Крыма нередко следовала в фарватере Трапезундской политики. Как и во владениях Давида Комнина, в Херсоне и Сугдее в начале XIII в. не приняли поставленных никейским патриархом епископов[3380]. Аланский епископ Феодор сообщал никейскому патриарху Герману И, что во время его поездки в Крым он столкнулся с противодействием епископа Херсонского, вероятного сторонника Трапезундской империи и недоброжелателя Никеи[3381]. Очевидно, этот эпизод вписывается в историю никейско-Трапезундской конфронтации в эти годы. Как предполагает В. Г. Ченцова, действия архонта Цамана в Крыму против поставленного в Никее Аланского епископа Феодора около 1226 г. вполне объясняются трапезундско-никейскими противоречиями, если усматривать в Цамане назначенного из Трапезунда чиновника[3382]. Позднее, как и Трапезунд, Херсон был одним из центров оппозиции униатству Михаила VIII Палеолога[3383]. Неясными, впрочем, остаются противоречия между Цаманом и епископом Херсона, причина волнений в Херсоне, быть может, связанных и с борьбой за выбор политической ориентации города.

Связи Трапезундской империи с генуэзскими факториями Крыма[3384] были постоянными и зародились еще в последней трети XIII в.[3385] Трапезундские торговые люди издревле посещали Каффу, и в момент венецианского нападения на город в 1296 г. понесли немалый урон в 4000 перперов[3386]. Отношения Каффы с Понтом были столь прочными, что автор древнейшего географического трактата на французском языке Ж. Бувье, путешествовавший на Левант в 1443–1444 гг., считал Каффу городом и портом Трапезундской империи, принадлежавшим генуэзцам[3387].

В историографии нередко высказываются предположения, что с начала XIII столетия горная Готия и Мангуп признавали зависимость от трапезундских Комнинов[3388]. Эта точка зрения не подкреплена, однако, достоверными данными источников. Отчасти основанием для нее являлось старое утверждение о том, что основателями Мангупской династии ХІV–ХV вв. были Гавры[3389]. Сейчас высказаны серьезные сомнения в достоверности этой теории[3390]. Тем не менее наиболее вероятно греческое происхождение правящего с XIV в. на Мангупе рода[3391]. Греками его прямо называют генуэзские хронисты, о том же свидетельствует позиция местного греческого населения Чембало, в результате сговора с Алексеем Мангупским открывшего ему ворота города и изгнавшего генуэзцев[3392]. А. Г. Герцен полагает, что после разрушительного похода эмира Ногая на крымское южнобережье в конце XIII в. происходит «объединение христианского грекоязычного населения под властью какой-то провинциально-византийской аристократической фамилии, возможно, трапезундского происхождения»[3393].