История царствования императора Александра I и России в его время. т.5. (1871)

Везпокойствія и заговоры против правительства в Испаніи, разразившіеся переворотом в 1820 году, по разобщенному с прочими европейскими странами положенію пиренейскаго полуострова, не возбудили опасеній за общій мир. Правда—Император Александр, получив офиціальное извещеніе Короля Фердинанда, о добровольном признаніи им конституціи, отвечал, что: „конституціи, дарованныя монархами, охраняют спокойствіе держав, и напротив те, кои были последствіем возмуіценій, веду'г к неустройству;" тогда-же в циркуляре петербургскаго двора было сказано, что: „Испанія должна пред лицем Света загладить безславіе своей революціи (le scandale de sa r'evolution), и что меры, к тому принятая испанским правительством, решат характер сношеній с ним Россійскаго Монарха“ (²⁵). Но эти объявленія вызвали решительный протеста Англіи, которая поддерживала народный движенія в Испаніи, с тою целью, чтобы способствовать отпаденію от нея американских колоній, выгодному для англійской торговли. Казалось, что Франція, по соседству к Испаніи, не могла равнодушно смотреть на тамошнія смуты, но вмешательство ея в дела пиренейскаго полуострова затруднялось, как личными свойствами Людовика XVIII, больнаго и дорожившаго собственным спокойствіем, так и политическим положеніем его конституціонной монархіи, не дозволявшим ему ополчиться против тех самых началу которыя были усвоены его правительством. Таким образом Испанія была на время предоставлена волновавшим ее внутренним раздорам. Но когда, в іюле 1820 года, Карбонары провозгласили в Неаполе конституцію, по образцу испанской, и когда Король Фердинанд IV, увлеченный общим порывом народа и войска, присягнул на верность ей, Мет-терних объявил, что авс'грійское правительство не дозволить никаких измененій существующая порядка, не только в своих итальянскихъвладеніях, но и вообще в Италіи. Повидимому, такое притязаніе бьтло не мыслимо в отношеніи к государствам самостоятельным, независимым от Австріи, и особенно в отношеніи к Неаполю, где Король торжественно признал конституцію и произнося клятву соблюдать ее, прибавил от себя; „Боже всемогущій, котораго всеведущее око проникает в глубину души моей и в будущность; если я говорю ложь, или не исполню своего клятвеннаго обещанія, порази меня в тот-же миг громами твоего міценія!“—Переворот в южной части аппенинскаго полуострова совершился без всяких потрясеній; не то было в Сициліи, где жители, пожелав сделаться независимыми от неаполитанскаго правительства, предались совершенному безначалію. Посланный с эскадрою и дессантным войском, дляпрекращенія безпорядков, из Неаполя в Палермо, генерал Пеп, действуя на основаніи данной ему инструкціи, успел склонить к соглашенію жителей Сициліи и вошел в их столицу, но вслед за темь был отозван неаполитанским парламентом. Назначенный на его место, генерал Колетта распустил временное парламентское управленіе (giunta), запретил національные цвета Сициліи, и приказал жителям присягнуть на верность неаполитанской конституціи и приступить к избранію депутатов в общій парламента Королевства Обеих Сициліи: все эти меры, противныя желаніям и надеждам народа, могли быть поддержаны неиначе как вооруженною силою, что заставило Неаполитанцев не только отказаться от поддержки Оицилійцев, но употребить лучшую часть собственной арміи на удер-жаніе в повиновеніи непокорнаго острова. А, между тем, в Неаполе, легкомысленный, невежественный народ, вместо того, чтобы готовиться к заіците завоеванных им прав, предавался празднествам, торжествуя свободу иллюминаціями и всякаго рода зрелищами (²⁶).