История твоей жизни

Один из гептаподов показал на себя конечностью, сжав вместе четыре «пальца». Повезло. В некоторых культурах показывали подбородком; если бы гептапод не воспользовался конечностью, я бы не догадалась, какой жест высматривать. Я услышала краткий колеблющийся звук и увидела, как вибрирует сморщенное отверстие на вершине туловища; инопланетянин говорил. Затем он показал на своего спутника и снова залопотал.

Я вернулась к компьютеру. На экране были две почти одинаковые спектрограммы, соответствовавшие колеблющимся звукам. Я выбрала одну для воспроизведения. Показала на себя и вновь произнесла: «Человек». Сделала то же самое с Гэри. Потом показала на гептапода и воспроизвела запись через колонку.

Гептапод снова завибрировал. На этот раз вторая половина спектрограммы выглядела как повторение: если назвать первую «фразу» [вибрацией-1], это была [вибрация-2 вибрация-1].

Я показала на предмет, который мог служить гептаподам стулом.

– Что это?

Гептапод помедлил, затем показал на «стул» и произнес что-то еще. Эта спектрограмма заметно отличалась от прежних звуков: [вибрация-3]. Я снова показала на «стул» и воспроизвела [вибрацию-3].

Гептапод ответил; судя по спектрограмме, это напоминало [вибрация-3 вибрация-2]. Оптимистическая интерпретация: гептапод подтверждал мои «слова», что свидетельствовало о возможности языкового общения человека и гептапода. Пессимистичная интерпретация: гептапод страдал от кашля.

Я выделила на компьютере определенные области спектрограмм и сделала предварительные пометки: «гептапод» – [вибрация-1], «да» – [вибрация-2], «стул» – [вибрация-3]. Потом добавила над всем этим заголовок: «Язык: гептапод А».

Гэри следил, как я печатаю.

– Зачем нужно «А»?

– Чтобы отличить этот язык от других, которыми могут пользоваться гептаподы, – ответила я.

Он кивнул.

– Теперь попробуем кое-что ради смеха.

Я показала на каждого гептапода и попыталась воспроизвести голосом [вибрацию-1], слово «гептапод». После долгой паузы первый гептапод сказал что-то, а второй сказал что-то другое, и эти спектрограммы не походили на то, что говорилось прежде. Я не знаю, обращались они друг к другу или ко мне, ведь у них не было лиц. Я вновь попробовала воспроизвести [вибрацию-1], но реакции не последовало.

– Ничего похожего, – проворчала я.

– Я впечатлен, что вы вообще можете издавать подобные звуки, – заметил Гэри.

– Вы еще не слышали, как я зову лосей. Сбегаются со всех ног.

Я сделала еще несколько попыток, но ни один из гептаподов не ответил ничем таким, что я могла бы интерпретировать. Лишь вновь проиграв запись [вибрации-1], я получила подтверждение: гептапод ответил [вибрацией-2], «да».

– Значит, придется пользоваться записями?

– По крайней мере пока, – кивнула я.

– А что теперь?

– Теперь мы убедимся, что он на самом деле не говорил нечто вроде «какие они милые» или «смотри, что вытворяют». Потом посмотрим, удастся ли нам идентифицировать какое-нибудь из этих слов, если их произнесет другой гептапод. – Я махнула ему садиться. – Устраивайтесь поудобней, это займет время.

В 1770 году корабль капитана Кука «Индевор» сел на мель у берегов Квинсленда, Австралия. Пока часть команды занималась ремонтом, Кук возглавил экспедицию и повстречался с аборигенами. Один из матросов показал на животных, что прыгали вокруг с детенышами в сумках, и спросил аборигена, как они называются. «Кенгуру», – ответил абориген. С этого момента Кук и его команда называли животных этим словом. Лишь позже они узнали, что оно означает: «Что ты сказал?»

Каждый год на вводном курсе я рассказываю эту историю. Позже я объясняю, что она почти наверняка не соответствует действительности, но это классический анекдот. Разумеется, мои студенты предпочли бы анекдоты про гептаподов; до конца моей преподавательской карьеры многие записывались на мои курсы по этой причине. Поэтому я показываю им старые видеозаписи моих переговоров у зеркала и переговоров других лингвистов; эти записи поучительны и пригодятся, если когда-нибудь нас снова посетят инопланетяне, но хороших анекдотов в них не найдешь.

Что касается анекдотов об изучении языка, мой любимый источник – дети. Помню день, когда ты, пятилетняя, вернешься домой из детского сада. Ты будешь рисовать цветными мелками, а я – проверять письменные работы.

– Мама, – скажешь ты нарочито небрежным тоном, который используешь для просьб, – можно кое-что спросить?

– Конечно, милая. Спрашивай.

– Можно, чтобы на меня, м-м, упала честь?

Я подниму взгляд от работы, которую буду проверять.

– Что ты имеешь в виду?

– В садике Шарон сказала, что на нее упала честь.

– Правда? А каким образом, сказала?

– Ее старшая сестра выходила замуж. Шарон сказала, что была подружкой невесты, а только на одного человека может упасть такая честь.

– Теперь поняла. Ты имеешь в виду, Шарон выпала честь быть подружкой невесты?

– Да, точно. Можно, на меня тоже упадет честь?