Читаем История Украины. Южнорусские земли от первых киевских князей до Иосифа Сталина полностью

Затем он стал готовиться к разгрому Сечи. Запорожцы, вместо казненного Павлюка, избрали гетманом Остраницу, полковника из «реестровых» казаков. Он одержал победу над Потоцким при Голтве на реке Псёл, но поляки получили подкрепление и разгромили запорожцев под Лубнами. Остраница и несколько его товарищей покинули лагерь запорожцев и ушли на восток, в степь — в «Слободскую или Новую Украину» (будущая Харьковская область), которая в ту пору заселялась беглецами из Польской Украины и северских земель.

Гуня, принявший на себя командование после бегства Остраницы, в конце концов сдался и был помилован.

Восстание 1637–1638 гг. одновременно напугало польское правительство и внушило ему некоторые надежды. Поляков сильно встревожила та помощь, которую оказали запорожцам крестьянские массы, — особенно на левой стороне Днепра. Тем не менее большинство реестровых казаков сохранило верность правительству, помогало Потоцкому в подавлении восстания и участвовало в репрессиях против крестьянства. Поэтому полки «реестровых» казаков не были разогнаны, но их число сократили до 6 тысяч, самих же полков осталось только три — Чигиринский, Корсунский и Черкасский. Было отменено самоуправление и выборы гетмана; полковники назначались теперь Потоцким из числа местных дворян, а преданность младших командиров проверялась в суровых испытаниях. Остальных жителей Украины поляки объявили крестьянами и, для того чтобы они не смогли бежать на Сечь, восстановили крепость Кодак, где разместили постоянный гарнизон и артиллерию. Таким образом, Сечь перестала быть убежищем от произвола польских властей. Беженцы теперь следовали примеру Остраницы и уходили на восток, в степь. Положение крестьян стало совершенно невыносимым. Земли, конфискованные у «реестровых» казаков, которые принимали участие в восстании, отдали польским помещикам, а те сдавали их в аренду евреям. Было много случаев, когда православные церкви на землях польских шляхтичей отдавались на откуп «жидам» (так на Украине называли евреев), которые за проведение служб брали с крестьян большие деньги.

Потоп. Владислав IV и Богдан Хмельницкий

Тяжелый период, получивший в польской истории название Потоп, начался с крупного казацкого восстания 1648 г. За ним последовали шведская, трансильванская и русская интервенции.

Этот период многими своими чертами напоминал Русскую Смуту. Однако если последняя представляла собой родовые муки Российского государства, то Потоп стал предвестником неминуемой гибели той странной анархической олигархии, которую называли Речью Посполитой.

Эпоху Потопа, продолжавшегося 19 лет (1648–1667), можно назвать вторым этапом борьбы между поляками и русскими за власть над речным миром Восточно-Европейской равнины. Во время первого этапа (1603–1613) поляки попытались подчинить себе Московию, а польские государи из династии Ваза стремились осуществить мечту об объединении под своей властью двух славянских государств. На втором этапе царь Алексей Михайлович, умный и проницательный политик, который лучше польских королей понимал ход исторических процессов, удовлетворился утверждением верховенства Москвы над Польшей, ослабив ее до такой степени, что в течение последующего века Польское государство так и не смогло выйти из состояния упадка. На обоих этих этапах Швеция выступала сначала партнером, а потом и соперником более агрессивной стороны. Но если Карл IX преследовал лишь ограниченную цель — захватить земли Восточной Прибалтики и предотвратить упрочение польской власти в Москве, то Карл X, присоединившись к русской борьбе с Польшей, нанес Речи Посполитой сокрушительный удар, от которого в конечном счете выиграли только Великий выборщик в Восточной Пруссии и московиты — на Украине и в Белоруссии.

XVII в. в Восточной Европе стал периодом формирования национального самосознания у старых и новых народов, проживавших в Турции, Австрии, Польше и Московии, которые располагались на периферии великих ренессансных государств. Влияние Реформации, довольно сильное в Венгрии, разнообразное, но бесплодное в Польше, очень слабое в Московии; упорный традиционализм Восточной церкви, возродившей свое относительное великолепие в Греции и румынских землях, несгибаемый и буйный в среде украинских крестьян, темный и мистический у русских сектантов; стремление к справедливости и свободе, нашедшее свое выражение в частых восстаниях на Украине и в Московии в Смутное время, — все эти факторы составляли фон для политической и военной борьбы той эпохи.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всемирная история (Центрполиграф)

История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике
История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике

Джордж Фрэнсис Доу, историк и собиратель древностей, автор многих книг о прошлом Америки, уверен, что в морской летописи не было более черных страниц, чем те, которые рассказывают о странствиях невольничьих кораблей. Все морские суда с трюмами, набитыми чернокожими рабами, захваченными во время племенных войн или похищенными в мирное время, направлялись от побережья Гвинейского залива в Вест-Индию, в американские колонии, ставшие Соединенными Штатами, где несчастных продавали или обменивали на самые разные товары. В книге собраны воспоминания судовых врачей, капитанов и пассажиров, а также письменные отчеты для парламентских комиссий по расследованию работорговли, дано описание ее коммерческой структуры.

Джордж Фрэнсис Доу

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Образование и наука
Мой дед Лев Троцкий и его семья
Мой дед Лев Троцкий и его семья

Юлия Сергеевна Аксельрод – внучка Л.Д. Троцкого. В четырнадцать лет за опасное родство Юля с бабушкой и дедушкой по материнской линии отправилась в Сибирь. С матерью, Генриеттой Рубинштейн, второй женой Сергея – младшего сына Троцких, девочка была знакома в основном по переписке.Сорок два года Юлия Сергеевна прожила в стране, которая называлась СССР, двадцать пять лет – в США. Сейчас она живет в Израиле, куда уехала вслед за единственным сыном.Имея в руках письма своего отца к своей матери и переписку семьи Троцких, она решила издать эти материалы как историю семьи. Получился не просто очередной труд троцкианы. Перед вами трагическая семейная сага, далекая от внутрипартийной борьбы и честолюбивых устремлений сначала руководителя государства, потом жертвы созданного им режима.

Юлия Сергеевна Аксельрод

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное

Похожие книги

1917–1920. Огненные годы Русского Севера
1917–1920. Огненные годы Русского Севера

Книга «1917–1920. Огненные годы Русского Севера» посвящена истории революции и Гражданской войны на Русском Севере, исследованной советскими и большинством современных российских историков несколько односторонне. Автор излагает хронику событий, военных действий, изучает роль английских, американских и французских войск, поведение разных слоев населения: рабочих, крестьян, буржуазии и интеллигенции в период Гражданской войны на Севере; а также весь комплекс российско-финляндских противоречий, имевших большое значение в Гражданской войне на Севере России. В книге используются многочисленные архивные источники, в том числе никогда ранее не изученные материалы архива Министерства иностранных дел Франции. Автор предлагает ответы на вопрос, почему демократические правительства Северной области не смогли осуществить третий путь в Гражданской войне.Эта работа является продолжением книги «Третий путь в Гражданской войне. Демократическая революция 1918 года на Волге» (Санкт-Петербург, 2015).В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Леонид Григорьевич Прайсман

История / Учебная и научная литература / Образование и наука
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука