История Украины. Южнорусские земли от первых киевских князей до Иосифа Сталина

Кроме того, постепенное разрушение польских и турецких государственных структур привело к возникновению чисто анархических по своей природе групп и движений. Днепровское и донское казачества, чья экономика базировалась на грабежах, буджакские и крымские татары, жившие за счет набегов и продажи рабов, относились к тому социальному слою, который профессор Тойнби называл «внешним пролетариатом». Аналогичным образом пролетарскими движениями, внутренними по своему характеру и совпавшими по времени с великим «гневом» украинских крестьян 1648–1651 гг., можно назвать и народные восстания в Анатолии под руководством обоих Абазов (1623–1624 и 1656), а также знаменитую крестьянскую войну Стеньки Разина на Волге (1670).

Потоп 1648 г. демонстрирует классические черты разрушения государственных структур, которые оказались не приспособленными для социальных реалий своего времени, и бурного брожения угнетенного пролетариата.

Владислав IV, блестящий герой Московской, Шведской и Турецкой кампаний, на старости лет превратился в утомленного жизнью брюзгу, мыслившего категориями Макиавелли. Он пришел к выводу, кстати вполне справедливому, что единственная вещь, которая может спасти Польшу, — это королевская реакция. Он создал рыцарский орден Непорочного зачатия, в который вошли 72 молодых польских аристократа, давшие торжественную клятву верности короне. Они должны были стать ядром национального движения, которое начнет борьбу с анархическими действиями сейма. Владислав планировал опереться в своих реформах на помощь казаков и использовать ее против сейма, подобно тому как за десять лет до этого Страффорд планировал использовать ирландскую армию для защиты английской короны от олигархов парламента.

Планы Владислава основывались на его популярности среди казаков и тайном сотрудничестве с Конецпольским, который знал их лучше, чем кто-либо другой. Как писал Д. Хэнней: «Владислав решил спровоцировать татар на разрыв отношений, отказавшись от выплаты унизительной дани, с помощью которой республика столь долго и безуспешно пыталась откупиться от их постоянных набегов. В случае этого разрыва он намеревался во главе 100 тысяч казаков напасть на Крым, самое сердце татарской власти, и уничтожить Крымское ханство. Это, по его расчетам, должно было вызвать турецкий карательный поход на Польшу, который оправдал бы его выход навстречу туркам со всеми военными силами республики. В случае успеха он смог бы, как король-победитель, подчинить своей воле дискредитировавший себя сейм и ввести конституцию по английскому или шведскому образцу. Вначале события развивались по задуманному сценарию. Почти одновременно в Крыму вспыхнула гражданская война, а Порта объявила войну Венецианской республике, с которой Владислав тут же заключил наступательно-оборонительный союз (1645). После этого он попросил казаков подготовить свои челны к борьбе с турецкими галерами и заключил с московским царем договор о совместном походе в Крым. К сожалению, Венеция настояла на обнародовании договора об антитурецком союзе с Польшей; Порта, хорошо информированная о польских делах, осталась нейтральной, несмотря на многочисленные наглые провокации, и Владислав, связанный своей коронационной клятвой никогда не начинать наступательных войн, оказался в руках сейма, депутаты которого, исполнившись негодования и гнева, собрались в Варшаве 2 мая 1647 г. Договор с Венецией был расторгнут, а власть короля еще сильнее урезана».

Конецпольский к тому времени уже умер, одержав последнюю победу над татарами у Бродов (1646). Королю недолго пришлось терпеть унижения от разъяренного сейма, ибо 20 мая 1648 г. он скончался в своем охотничьем доме в Мереше. Однако его действия породили бурю, которую даже он вряд ли сумел бы успокоить, — за три недели до его смерти она разразилась над головами тех, кто разнес в пух и прах все его замыслы.

Богдан Хмельницкий стал вторым после Петра Сагайдачного талантливым вождем, возглавившим казаков. Он был совсем не похож на доброго и мудрого Сагайдачного и на стоявшего на пороге смерти наследника династий Ваза и Габсбургов. «При всех своих природных талантах, — уточнял Бейн, — Хмельницкий был самым настоящим дикарем. Он был подвержен быстрым сменам настроения, не способен к холодному длительному расчету и не обладал способностью к самоконтролю — это был переменчивый флюгер, слепо отдававшийся всякому порыву страсти. Он умел разрушать, но не умел создавать, и от его подвигов [чаще всего] выигрывали другие люди».