История усталости от Средневековья до наших дней

В конце века этот образ появляется и в литературе, подтверждая важнейшую роль такого явления, как неврастения, в культуре того времени. Символом эпохи становится тщательно выписанный Жорисом-Карлом Гюисмансом в романе «Наоборот» образ дез Эссента, возрастающая слабость которого становится угрожающей и заставляет его «оставаться в постели»:

Невоздержанность в холостяцких привычках, утомительная работа ума усилили врожденный невроз, истощили кровь, и без того в их роду истощенную. В Париже дез Эссенту пришлось пройти курс гидротерапии, так как у него дрожали руки и были сильнейшие невралгические боли. От них перекашивалось лицо, стучало в висках, кололо в венах, тошнило, причем тошноту можно было перебороть, только если лечь на спину и погасить свет1345, 1346.

Воспоминание становится тоньше, углубляется, память играет со слабостью и немощностью, вызывает страдания, парадоксальным образом смешанные с отсутствием сил и с усилием, с ущербностью и с болью; это своеобразный способ «больше не существовать», чувствуя себя «более живым в ускользающей жизни»1347. Ги де Мопассан весьма реалистично вызывает в памяти пустоту, состоящую из беспомощности и истощения, исчезновения и в то же время боли:

День утомляет меня, надоедает мне. Он груб и шумен. Я с трудом встаю, нехотя одеваюсь и выхожу из дому с сожалением. Каждый шаг, каждое движение, жест, каждое слово, каждая мысль тяготит меня, точно я подымаю непосильное бремя1348, 1349.

Неврастения – это болезнь мира, болезнь «современной суеты»1350. При ней все встает с ног на голову, человек возбужден, ему трудно сосредоточиться, он испытывает беспокойство. Возможно, неврастения стала главным симптомом эпохи, обобщающим образы бытия: «анемия и слабость нервной системы, визитная карточка нашего времени»1351. Это еще один признак беспрецедентной тревоги, связанной со всякого рода удовольствиями, все более свободным принятием наслаждения и его невозможностью. Октав Мирбо рассматривал в 1894 году подобный интенсивный и личный «подход» «как одно из главнейших прав человека, но также как одну из самых высоких и наиболее священных его обязанностей»1352. Последствиями этого могут быть неврастения и импотенция, которые вызывают страх, новую фрустрацию, интимное болезненное страдание: импотенция накладывается на упадок сил. Начиная с середины века на фоне медленной либерализации и отказа от прежних запретов врачи «не перестают повторять» с убежденностью: «игнорирование половой функции – это насилие над природой»1353.

Как бы то ни было, неврастения оказывается главной проблемой конца века, и Джордж Бирд одним из первых в 1869 году дал ее описание1354. Прежде всего он предложил оригинальный механизм, в значительной степени навеянный современной ему техникой: организм сравнивается с электрическим конденсатором, работоспособность которого неизбежным образом оказывается ограниченной, или с паровым котлом, также с ограниченным объемом1355. Неврастения возникает, когда «избыток» давления вызывает разрыв, уничтожая всякую энергию и блокируя любую реакцию. Коротко это можно назвать «нервным истощением»1356. Это образ переутомления, когда мобилизуются все силы и переходятся все пороги, а также всякие его индивидуальные вариации, связанные с выносливостью и уязвимостью каждого отдельного человека; трудности «современной жизни», надо это повторить, которые Джордж Бирд выделяет, в частности, в американской жизни и называет American nervousness1357. С ним соглашаются и европейские авторы, расширяя контекст, как это делает Людвиг Хирт, профессор из Вроцлавского университета, уподобляя неврастению и ее американский «источник» «сотворению» современности:

Действительно, неврастения была изобретена современной жизнью, желанием как можно скорее стать богатым; она обнаружилась в той части света, где работают, живут и стареют очень быстро, где нервозность достигает наивысшей степени: мы имеем в виду Америку1358.