История усталости от Средневековья до наших дней

Мы по семь часов ездим в туннеле. Когда вы едете шесть часов по шоссе, в каком состоянии вы прибываете на место? Здесь нет дневного света, от шума глохнешь, и надо быть бдительным на каждой станции. Это что, не тяжелая работа?1901

Тяжелый труд разнообразен, неоднороден, без сомнения, сложен, его существование «признается», но все говорит о том, что этот труд надо лучше определять и конкретизировать, тем более что он поддерживается самой чувствительностью, углубленной, обострившейся как никогда раньше.

Наконец, невозможно игнорировать изменения, все сильнее затрагивающие формы самой работы. В частности, теперь регулируются не движения, а сигналы, уточняются не жесты, а информация. В самом конце XX века крупные изменения коснулись растущей доли промышленного труда: «В 1980‐х годах восторжествовала автоматизация, основанная на компьютерах и цифровом управлении»1902. Человеко-машинный интерфейс непоправимо разрушен: машина перестала играть лишь «классическую» вспомогательную роль, физическая динамика, мышечная точность в значительной степени уступили место «цифре»: работая с компьютерами, надо лишь легко нажимать на кнопки, только давать команды или контролировать. Иначе говоря, «промышленная работа» переориентировалась «в направлении отказа от ручного труда»1903, умение извлекать информацию оказалось важнее физического труда и двигательных навыков. Если воспользоваться терминологией Тьерри Пийона и Франсуа Ватена из их недавнего «Трактата о социологии труда», то можно сказать, что произошло не что иное, как «абстрагирование»1904. Изменились и сами слова: термины «движение», «жест», «энергия», «координация движений» имеют тенденцию к исчезновению из лексикона эргономики1905, а «познание», «хронобиология», «код», «сигнал», «коммуникация», «человеко-компьютерный интерфейс» активно в него входят1906.

Нагрузка теперь не непосредственно физическая, а умственная. Сложность задачи выражается в количестве обрабатываемой информации: «Человеческий мозг может принимать только очень ограниченное количество осознанных решений в минуту – от 60 до 80»1907. Новые проблемы теперь связаны меньше с физиологией и больше – с психологией, тем более что автоматизированные системы могут включать в себя обширные области, где помимо рутины возможны неожиданности, связанные с рисками и опасностями (воздушный и наземный транспорт, компьютерные сети, химическая промышленность, энергетика и др.). Вопрос о почти личном «отклике» оператора вдруг оказывается главным. Его изучение, его прогноз, его помощь становятся необходимостью. Это показало уже довольно давнее исследование Йохана Вильгельма Хендрика Калсбека о пилотах самолетов с числовым программным управлением: «Необходимо оценить роль отвлечения внимания, соперничества, наркотиков, усталости, беспокойства пилота о занятости»1908. Препятствий, оказавшихся между информацией и реакцией, становится больше. Пороги усталости рушатся. Осознание опасности растет. Считавшийся прозрачным механизм «информационного тела» сегодня как никогда ушел вглубь, психологизировался, диверсифицировался. Переставая быть физической и становясь умственной, нагрузка сильнее, чем прежде, выявляет проблему, связанную с возможностями или самыми разнообразными ошибками каждого человека.

От стресса к выгоранию

Наконец, проблема осложняется тем, что на протяжении нескольких десятилетий значение психической стороны в повседневной культуре постепенно увеличивалось. В 1983 году появилась первая книга на эту тему под названием «Стресс на работе»1909, следом за ней – около семидесяти других почти с таким же названием или подзаголовком; на английском языке книг под названием «Stress at Work»1910 вышло вдвое больше. Большинство ранее существовавших научных работ, закладывавших «научные основы профессиональной деятельности»1911, касались «человеческого мотора», в них было множество «объективных» показателей – от движений до питания, от обмена веществ до ощущения времени, от рабочих инструментов до организации труда. Эти труды отходят на второй план, на первый же план выступают те, в которых речь идет о «психопатологии труда»1912, а в последнее время – работы, в которых, как предполагается, речь идет о «преодолении профессионального истощения»1913, рассматривается скорее его «персональный», «психический» или «аффективный» аспект, а не органический, и в этом заключается самое очевидное изменение. То же самое подтверждается все более многочисленными и все более точными опросами: «Тяжелая работа – явление не новое, но в ее восприятии произошли изменения: психологическое напряжение теперь переносится тяжелее, нежели физическая усталость и ущерб»1914.