История в стиле хип-хоп

Темнота окутывала комнату. Только брызги лунного сияния попадали в комнату через щелку. Ганнибал взглянул на огромную черную дыру телевизора и скомандовал: «Ганнибал». Телевизор включился, и начался фильм. Светящийся экран залил комнату невыносимо яркими отблесками. Этим он отнял у нее последний защитный покров. Теперь она осталась абсолютно голой: странное для стриптизерши чувство стыда от сознания собственной наготы беспокоило ее.

— Похоже, мы никуда не пойдем, — сказала она, прикрывая глаза от яркого света.

— Думаю, нет. Но ты можешь пойти одна, если хочешь.

— Знаешь, я до сих пор не могу поверить, что сделала это. Не могу поверить: я выскочила из дома и примчалась сюда, чтобы сотворить с собой такое. Ненавижу тебя.

Она поднялась и стала отыскивать свою одежду. Вскоре она вспомнила, что сбросила ее на пол возле телевизора. Она взяла себя в руки и приблизилась к ослепительному свету экрана, на котором виднелось обезображенное лицо Мейсона Верджера. Роза встала на колени и принялась подбирать одежду. Ганнибал сидел не шевелясь и смотрел кино, пока она одевалась в отблесках экрана. Она уже собралась уходить, когда он окликнул ее.

— Постой, не уходи.

— Какого черта тебе надо теперь? — огрызнулась она. Он поднялся, сбросив с себя покрывало, и подошел к ней. Его близость вызывала беспокойство и пугающе влекла ее. Роза отвела глаза, боясь встретиться с отблесками пламени в его глазах.

— Какого черта тебе надо?

— Не хочу, чтобы ты уходила, — ответил он.

— С чего это вдруг?

— Ты не можешь уйти. Ты не можешь, потому что... я собираюсь тебя съесть.

— Что? — остолбенела она. На какой-то момент она подумала, что это какая-то извращенная сексуальная прелюдия, так как Ганнибал начал оттеснять ее в угол комнаты, в темноту. Он подошел ближе и сделал агрессивный выпад в ее сторону, словно собирался откусить ей нос. Он остановился пугающе близко, в каком-то дюйме от ее лица, а затем отпрянул и усмехнулся.

— Я просто хотел тебя подразнить, — сказал он.

— Что?

— Не уходи. Не нужно. Я не хочу, чтобы ты уходила. Ты мне нравишься. Мы можем сходить в ресторан в любой другой день. Я просто не хочу никуда идти сегодня. Моя кухарка может приготовить все, что захочешь. Оставайся, посмотрим вместе фильм. Я не хотел тебя напугать.

Роза была сбита с толку больше, чем когда-либо в жизни. Она еще ни разу не видела такой резкой перемены в поведении. Сейчас Ганнибал вел себя по-человечески, впервые за этот вечер. Прочь. Беги. Спасайся. Эти слова пульсировали у нее в мозгу. Но она не слушала их. Ганнибал повел ее к кровати, и они сели рядом и стали смотреть фильм вместе. Она собиралась уйти, но Ганнибал совершенно загипнотизировал ее. Он уже изорвал в клочья ее самоуважение, а теперь она чувствовала, что ее разум не в силах противиться его власти.

И она сидела и смотрела фильм вместе с ним, а Ганнибал свободно выказывал свои эмоции, свой восторг от происходящего на экране. Она улыбалась, а временами увлекалась фильмом. Через час она расслабилась и перестала думать о том, что произошло раньше. Ночь становилась такой, какой она представлялась ей с самого начала. И она постаралась не придавать значения случившемуся, наслаждаясь настоящим моментом. А Ганнибалу в это время не давало покоя желание овладеть ею снова, как только закончится фильм. Число просмотров достигло 112.

39

Эрика одиноко сидела в яркой кабинке цвета фуксии, смотрела в окно и вертела в пальцах пустую чашку. Она уже полчаса ждала Миху в этой манхэттенской закусочной. Эрика устала и потому даже не обратила внимания на официантку, поставившую перед ней красивый черничный кекс.

Официантка удалилась, а Эрика продолжала разглядывать проезжавшие за окном машины, когда кто-то тихо подошел сзади и поцеловал ее в щеку. Она молча улыбнулась в ответ на приветствие, наблюдая, как ее любимый сел напротив, принеся в кабинку легкий лавандовый аромат.

— Так что стряслось, почему ты хотела встретиться здесь? — спросил он.

— Мне нравятся их черничные кексы.

— Ясно, — протянул Миха. — Ну ладно, какова бы ни была причина, я всегда рад тебя видеть.

Она не ответила и какое-то время сидела молча.

— Миха, ты писал тексты для песен Быка?—спросила она затем напрямик. Эрика выпалила это одним махом, опасаясь, что иначе начнет мямлить и ходить вокруг да около. И, возможно, убедит себя, что не стоит задавать этот вопрос вообще. А так не годится. Ей необходимо знать правду.

— Да, — после некоторых раздумий ответил Миха. Интересно, кто надоумил ее задать этот вопрос. Но Миха понимал, что, раз Эрика задала его, она уже знает ответ.

— И песню, что направлена против Безупречного?

— Мы работали над ней вместе... но по большей части я.

— Давай попробуем устранить одно противоречие. Ты был свидетелем той сцены в поезде, сидел рядом со мной. Казалось, ты потрясен случившимся не меньше, чем я. Как ты мог сделать такое, Майкл?

— А что я сделал? Я хочу сказать: в этом не было ничего личного, по крайней мере не с моей стороны. Это все чистая риторика, просто часть игры.

— Перестань, Майкл. Будь честным со мной. Я хочу услышать совсем другое.