История варварских государств

Долгое время взаимоотношения в лангобардском обществе определялись только обычаями. По мере развития лангобардского общества и усиления неминуемых контактов с местным населением наиболее архаичные обычаи изменялись. Например, стали использоваться письменные документы при решении вопроса о наследстве. Но сами условия устного бытования правовых норм способствовали и сохранению ряда уже отживших положений, и их нарушению со стороны знати. Поэтому кодификация стала необходимой. Собственное писаное лангобардское право появляется в VII в. во времена правления Ротари, пришедшего к власти в 636 г. Раньше никаких писаных законов у лангобардов не существовало. Действующие нормы обычного права были приведены в порядок судьями и обнародованы в виде эдикта 22 ноября 643 г. В эдикте не только нет никаких ссылок на римские законы, но и в самих статьях эдикта почти не прослеживается влияния римского права[453]. Эдикт Ротари явился кодификацией исключительно лангобардского права, ранее существовавшего в виде различных обычаев, и это специально подчеркивается в тексте эдикта[454]. Естественно, он отразил и те изменения, которые произошли в лангобардском обществе после завоевания Италии. Недаром эдикту предшествует исторический пролог, в котором перечисляются все предшествующие лангобардские короли и предки самого Ротари. Это фактически краткое изложение предшествующей истории лангобардов должно было обосновать право завоевателей обладать Италией и свое право на престол[455]. Если в составлении вестготских законов участвовали римские юристы, то творцами эдикта Ротари были сами лангобарды, хотя участие некоторых нотариев, происходивших из итало-римской среды, не исключено. Эти нотарии, вероятно, привнесли в тексты законов формулы из римского права, хотя содержание этих формул соответствовало больше лангобардским принципам, чем римским[456]. Но все же главой их являлся лангобард Ансоальд, который и записал эдикт Ротари. Это говорит, с одной стороны, уже о появлении у осевших в Италии германцев собственных юристов, а с другой, о принципиальном игнорировании правового состояния местного населения, которое продолжало жить по имперским правовым нормам, как и юридического опыта Рима вообще.

Само появление эдикта Ротари было вызвано политической ситуацией. Сам Ротари принадлежал к герцогскому роду Ародус, правившему, вероятнее всего, Брешией, и не был связан никакими родственными узами со своим предшественником Ариовальдом. После смерти этого короля, не оставившего сыновей, его вдова Гундоберга предложила трон Ротари при условии его развода с прежней женой и женитьбы на ней. Ротари согласился, но после принятия власти отказался сохранять за Гундобергой ее положение королевы и фактически заключил ее под домашний арест внутри дворца. Эта смена династии и поведение нового короля вызвало, по-видимому, политический кризис, который Ротари и стремился преодолеть изданием эдикта, долженствующего объединить вокруг персоны короля лангобардское общество. Чтобы увеличить свой престиж, Ротари решил возобновить войну с Империей, и его первой целью должна была стать Лигурия. Эта область в Северной Италии на побережье Средиземного моря все еще оставалась под властью императора и могла стать удобным плацдармом для византийского наступления непосредственно на Павию. Ее захват должен был обезопасить сердцевину королевства от византийской опасности. Однако для столь серьезного предприятия необходимо было восстановить единство лангобардов, вероятно, нарушенное ситуацией, связанной с приходом к власти Ротари и фактическим арестом вдовствующей королевы. Хотя этот свод законов был оформлен в виде королевского эдикта и издан от имени короля, ссылающегося на волю небес, в нем подчеркивается согласие на него «первейших судей», т. е. лангобардских аристократов, а сам он был утвержден лангобардским народным собранием по старинному обычаю gairethinx. Эдикт, таким образом, оказывался волеизъявлением всего народа лангобардов, объединившегося вокруг своего короля, что полностью соответствовало племенным традициям.