История Византийских императоров. От Василия I Македонянина до Михаила VI Стратиотика

Как уже говорилось, роль пехоты в новой римской армии была далеко не второстепенной, особенно тяжеловооруженной. Если ей противостояла вражеская пехота, то при поддержке лучников и метателей дротиков она должна была наступать. Нормальная глубина пехотного строя равнялась 16 воинам, но — что очень важно — отдельные подразделения могли перестраиваться, растягивать и смыкать ряды, подобно старым римским когортам. Атакуя, они кидались на врага и перед самым столкновением с его боевыми порядками метали копья, опять-таки подобно римским легионерам. Выучка византийской пехоты была такова, что на поле боя скутаты, подобно передвижным крепостям, могли укрыть от врага даже собственную конницу, если атаки ей не удавались и она не успевала перестроиться. Кроме того, широко практиковалось обучение кавалеристов спешенному бою, что позволяло до чрезвычайности разнообразить тактику каждого боевого столкновения[612].

Кавалерийские тяжеловооруженные части (дифензоры) обычно строились в линии по 8–10 всадников в глубину. Византийцы не считали этот строй оптимальным, но очень верили в прочность, надежность и пробивную силу кавалерийской колонны[613]. Их активно поддерживала легкая кавалерия — курсоры, располагавшиеся по флангам, впереди строя, а также в резерве, чтобы поддержать последнюю, решающую атаку на врага[614].

Подытожим сказанное. Действуя на стольких театрах военных действий, византийская армия одерживала в течение долгих веков блестящие победы. В VI веке она свергла королевства вандалов и остготов, в VII веке уничтожила могущество Персидской империи, в VIII веке сдержала мощнейший натиск арабов, в X веке восстановила в Малой Азии престиж Византии и, предуготовляя походы императора Василия Болгаробойцы, усмирила гордую Болгарию. Таким образом, в течение шести столетий она оказывала империи большие услуги и украсила свои знамена ореолом славы[615].

XLIX. Император Василий II Болгаробойца (976–1025)

Глава 1. Соглашение царственных братьев. Восстание двух Вард

Преждевременная смерть бездетного царя Иоанна I Цимисхия открыла наконец путь к самовластному правлению сыновьям императора Романа II — Василию и Константину, которым к тому времени исполнилось 18 и 16 лет соответственно. Они уже в детстве были венчаны на царство, и теперь непосредственно взошли на царский престол как самодержавные государи. Двоевластие, зачастую губительное в других государствах и ставшее привычным в Византии, на этот раз не привело к осложнениям. Константин, не склонный к занятию государственными делами, но довольно благоразумный молодой человек, сам предложил старшему брату не делить самодержавную власть. Он с легкостью отказался от всех высших полномочий, хотя и остался титулованным императором, а все нити власти сосредоточились в руках царя Василия II Болгаробойцы — под таким именем он войдет в историю.

Новый император еще с юных лет производил впечатление человека решительного, собранного, мужественного и деятельного, но, конечно, неопытного в государственных вопросах. Его первым советником стал уже знакомый нам Василий Варвар, незаконнорожденный сын императора Романа Лакапина, ставший при царе св. Никифоре II Фоке паракимоменом (главным спальничьим царя) и несколько десятилетий являвшийся душой византийского правительства. Он благополучно пережил всех предыдущих василевсов и теперь опять оказался востребованным. Поскольку паракимомен приходился родственником Василию II, он, скопец с детства, испытывал к царственному юноше искреннее расположение и отеческую любовь. В первую очередь паракимомен добился, чтобы император навсегда добровольно отказался от увлечений юности — женщин и застолий, и вскоре перед современниками предстал серьезный, не по годам собранный и аскетичный человек[616].

Родовой инстинкт, присущий представителям знаменитой Македонской династии, обязывал юного царя напомнить всем присутствующим о том, кто является василевсом Римской империи. И уже первые действия Василия II явили современникам лучшие образцы самодержавного правления. Несмотря на недовольство придворных, царь вернул из ссылки свою мать, бывшую царицу Феофано, но не допустил ее к государственным делам. Кстати сказать, в последующие годы царственные жены вообще играли весьма незначительную роль в византийской политике, что, конечно, нельзя отнести к случайностям: греки не могли забыть, чем закончились для Римского государства попытки императриц Зои и Феофано выйти на первый план.