История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства

Второй раз за последние десять лет византийский трон захватил представитель анатолийской аристократии. В обоих случаях узурпатор был потрясающе успешным военачальником и преуспел благодаря махинациям императрицы Феофано, чьих сыновей он обязался защищать. Однако между Никифором Фокой и Иоанном Цимисхием было одно важное различие: хотя ни у одного из них не было законных оснований претендовать на императорскую корону, Никифор принял ее по приглашению императрицы, а Иоанн получил в результате убийства. Всегда непреклонный патриарх не мог не признать нового претендента на трон, но все же выдвинул условия, которые Иоанн был вынужден принять, и первое из этих условий касалось Феофано: не могло быть и речи о коронации Иоанна, пока императрицу не удалят из Константинополя, запретив ей когда-либо там появляться.

Иоанн не стал раздумывать. Униженную и убитую горем императрицу отправили в любимое хранилище отходов империи – на остров Проти в Мраморном море. Затем Полиевкт потребовал, чтобы император публично покаялся, отрекся от всех своих сообщников в этом преступлении и аннулировал все указы его предшественника, направленные против церкви. Иоанн и эти условия принял без колебаний, и в Рождество 969 года, всего через две недели после убийства, новый император явился на свою коронацию.

Если сравнивать Иоанна Цимисхия с Никифором, первый производит на удивление хорошее впечатление; трудно свести воедино жестокого убийцу и того рыцаря без страха и упрека, которого изображают летописцы. Они подчеркивают не только его бесстрашие, но и его доброту и щедрость, честность и ум, решительность и кураж. Они говорят о его красивой внешности – русых волосах, рыжей бороде, ясном и прямом взгляде поразительно синих глаз и невероятной ловкости и силе, несмотря на малый рост. Кроме того, он обладал легким нравом и умел покорять сердца. Он тоже овдовел, но был по-прежнему неотразим для женщин. В общем, он резко отличался от своего предшественника, и его умение радоваться жизни еще сильнее выделялось на фоне сурового аскетизма Никифора. Однако качеством, внушившим его подданным особенную любовь, стала его щедрость. Большую часть своего состояния он раздал тем, кто сильнее всего пострадал от недавних катастрофических неурожаев; еще одним крупным бенефициаром стала больница для прокаженных в Хрисополе, которую он регулярно посещал, иногда собственноручно промывая язвы больным. Неудивительно, что человек, совершивший одно из самых отвратительных преступлений в византийской истории, стал одним из самых любимых правителей империи.

Его счастье, что вышло именно так, поскольку киевский князь Святослав уже выступил в поход. Иоанн пытался вести переговоры, но вскоре стало ясно, что война неизбежна. Жители Константинополя много раз сталкивались с подобными опасностями в прошлом, но тогдашние угрозы исходили от болгар, число которых было конечным. Ныне они столкнулись со страной, чьи границы простирались от Балкан до Балтики; она объединяла в себе народы, названия которых были им даже незнакомы, и все они, по слухам, были способны на чудовищную жестокость.

Однако византийская армия была готова. На этот раз Иоанн знал, что должен оставаться в столице: его положение недостаточно прочное, чтобы он мог принимать участие в военных кампаниях; но он полностью доверял своим военачальникам. Одним из них был его шурин и близкий друг Варда Склир, вторым – евнух Петр Фока, тоже герой войн с сарацинами. Петр был племянником убитого Никифора и единственным из его ближайших родственников, которому удалось избежать ссылки. У обоих военачальников был приказ не вступать в бой без нужды: возможно, вид византийской армии в полном составе убедит Святослава отступить. Однако киевский князь настроился воевать. Армии встретились неподалеку от Аркадиополя. Столкновения начались, когда полк печенегов заманили в засаду и фактически уничтожили; через несколько дней при Аркадиополе состоялся ожесточенный бой, в котором византийцы и русы впервые сошлись на открытой местности. Для византийцев бой закончился триумфом, для русских – массовой резней. Обратно в Болгарию Святослав увел разбитую и посрамленную армию и не показывался после этого целый год.

К началу весны 971 года Иоанн уже был готов ко второму раунду. Его армия пребывала в отличном состоянии, и на этот раз он сам собирался вести ее в бой. Перед самым отъездом пришла весть с востока: Варда Фока, племянник Никифора, сбежал из ссылки и вернулся в Кесарию, свой каппадокийский опорный пункт, где при большом скоплении народа его провозгласили василевсом. Вскоре после этого пришло еще одно сообщение: Лев Фока и его сын, находившиеся в изгнании на Лесбосе, каким-то образом смогли распространить слухи об этом мятеже во Фракии, объявив о своем скором прибытии и призывая людей восстать против нового узурпатора.