История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства

Султан знал: чтобы взять город, он должен не давать его защитникам ни минуты отдыха. Первыми он послал на штурм своих наемников – башибузуков. Они были плохо вооружены, почти не обучены и не обладали выносливостью, но их стремительная атака действительно внушала ужас. В течение двух часов они бросались на стены; затем, около четырех часов утра, пошла вторая волна – несколько полков анатолийских турок, великолепно обученных и дисциплинированных воинов. Они были близки к тому, чтобы пробиться в город, но защитники под командованием самого императора сомкнулись вокруг них, убили кого смогли, а остальных оттеснили за ров. Султан, как обычно, впал в ярость, но все же не слишком обеспокоился: победу должны были одержать не анатолийцы, а его элитный полк янычар – именно его он и бросил в бой.

У христиан не было времени прийти в себя перед третьей атакой. С мерным, безжалостным топотом, вселявшим ужас в сердца тех, кто его слышал, отборное войско Османской империи стремительно двинулось вперед, не нарушая строй, несмотря на град сыпавшихся со стен стрел, а оглушительная военная музыка, заставлявшая их идти в ногу, словно сама превратилась в оружие. Волна за волной они подходили и бросались на укрепления, рубили опоры, забрасывали на стены штурмовые лестницы, а потом по команде неспешно уступали место следующей волне и отдыхали в ожидании, пока снова настанет их очередь. У защитников возможности для отдыха не было. Битва продолжалась уже больше пяти часов, и вряд ли они смогли бы продержаться долго.

А потом произошла катастрофа. Вскоре после рассвета Джованни Лонго ранила арбалетная стрела, пробившая его нагрудник и вонзившаяся ему в грудь. Мучимого болью, его понесли на стоявший в гавани генуэзский корабль, и, прежде чем ворота снова заперли, генуэзцы хлынули наружу. Увидев это, султан немедленно снова бросил в атаку янычар, и вскоре греки стали отступать к внутренней стене. Оказавшись между двумя рядами укреплений, они стали легкой добычей для наступавших турок, и многие были убиты на месте.

В этот миг над башней, расположенной чуть севернее, взвился турецкий флаг. Примерно часом ранее делавшая обход группа турецких наемников обнаружила у подножия башни наполовину скрытую маленькую дверь. Это были ворота для вылазок из города, известные как Керкопорта, выходя через которые генуэзцы устроили несколько успешных набегов на турецкий лагерь. Башибузуки сумели открыть ворота и взобрались на башню. В суматохе они смогли водрузить там флаг, оставив ворота открытыми для остальных. Почти наверняка именно они, а не янычары первыми вошли в город; однако к тому времени все полки хлынули внутрь через появляющиеся бреши. Константин, сорвав императорские знаки отличия, бросился в самую гущу схватки, и больше его никто не видел.

Настало утро, в небе висела ущербная луна. Всюду на стенах лежали погибшие и умирающие; живых защитников почти не осталось. Уцелевшие греки поспешили к своим семьям в надежде спасти их от насилия и грабежей, которые уже начались; венецианцы пробирались в гавань, генуэзцы – в относительно безопасную Галату. В Золотом Роге почти никого не было, так как большинство турецких моряков уже сошли на берег, чтобы не отстать от армии в поисках женщин и добычи. Венецианский командующий не встретил никакого противодействия, когда его моряки попытались прорваться через цепь; маленький венецианский флот, семь генуэзских кораблей и полдюжины византийских галер, переполненных беженцами, прорвались в Мраморное море и через Дарданеллы вышли в открытое море.

К полудню улицы города были залиты кровью. Турки грабили дома, насиловали и сажали на кол женщин и детей, разрушали церкви, вырывали иконы из окладов и книги из переплетов. От императорского дворца во Влахернах остались лишь стены; самую священную икону Византии, Одигитрию, разрубили на четыре части и уничтожили. Самые чудовищные события разыгрались в храме Святой Софии. Там уже шла утренняя служба, когда прихожане услышали, как приближаются обезумевшие завоеватели. Огромные бронзовые двери немедленно захлопнули, однако вскоре турки разбили их и вошли в храм. Выглядевших более бедно и менее привлекательно прихожан убили на месте, остальных увели в турецкий лагерь, где они остались ждать решения своей судьбы. Священники продолжали богослужение, пока их не убили у алтаря; однако среди православных есть те, кто до сих пор верит, что один-два человека, взяв дискосы и потиры, чудесным образом исчезли в южной стене святилища. Там они останутся до тех пор, пока Константинополь вновь не станет христианским городом – тогда они возобновят богослужение с того места, на котором оно было прервано.