История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданств

«Буде ни крепости, ни аманата не согласен Мамед-хан дать, – писал князь Цицианов[385], – в чем же мою волю он исполнит и чему мне будет верить?.. Буде он Персию считает сильнее России, то пусть ей покорится, а мне все равно, у Баба-хановых ли войск или у Мамед-хана взять крепость.

Впрочем, воля его или все сие принять и прислать Давида, называющегося патриархом, в знак, что на все согласен, и тогда дело окончу, продолжая путь с войсками для обороны Эривани от всех ее врагов, а паче Баба-хана сердаря войска, и пройду брать Нахичевань. Переговоры же начинать поздно, и время золотое не ждет. Клянусь вам живым Богом, скорее солнце оборотится назад, в Каспийском море не будет воды, нежели поход мой отменится. Разница только та, что или приду как брат спасать брата, или как враг наказать дерзающего противиться велению государя государей, подобно Джевад-хану ганжинскому».

Отправивши письма к обоим ханам, князь Цицианов поручил находившемуся с батальоном в Памбаках майору Монтрезору, в случае согласия Мамед-хана исполнить наши требования, отправиться в Эривань и вручить хану высочайшую грамоту, присланную еще при генерале Кнорринге относительно возведения Даниила на патриарший престол. Тогда генерал-майор Леонтьев должен был с двумя батальонами двинуться к Эчмиадзинскому монастырю для препровождения Даниила, сам князь Цицианов думал пойти к Эривани для утверждения Мамед-хана в ханском достоинстве и для принятия от него присяги.

Мамед-хан молчал и не давал никакого ответа до тех пор, пока персидские войска не появились в 25 верстах от Эривани и через его владения не проехал в Тифлис посланный первого визиря Баба-хана с письмом к князю Цицианову. Тогда эриванский хан прислал к Монтрезору своих доверенных с уверением в своей преданности России и с просьбою защитить его от персиян, но не требовать выдачи патриарха Давида и не вводить русский гарнизон в Эриванскую крепость. Оставивши посланных Мамед-хана при себе, Монтрезор, по согласию с ними, отправил ночью в Эривань письмо, в котором требовал исполнения условий без всяких ограничений и просил хана, в случае его согласия, сопротивляться персиянам сколько возможно и уведомить о числе войск Аббас-Мирзы и царевича Александра[386].

Мамед-хан не дал и на этот раз никакого ответа, а между тем в Тифлис прибыл персидский чиновник Якуб-бек, который и вручил князю Цицианову письмо мирзы Шефи, первого визиря Баба-хана. Стращая многочисленностью персидских войск, готовых вступить в Грузию, мирза советовал князю Цицианову оставить эту страну и вывести оттуда русские войска. Мирза Шефи писал, что повелитель Персии до сих пор терпел пребывание князя Цицианова в Тифлисе только потому, что был уверен, что он прислан для производства торговли. Но теперь, когда увидал, что русские протягивают руку притеснения в пределы Ганжи и Дагестана, шах отправил против них своего сына и наследника, а за ним следует и сам.

«Если вы, – писал мирза Шефи[387], – имеете завоевательные намерения, то просим удержаться на своем месте для того, чтобы быть очевидцем той участи, которая вас постигнет. По вспомоществованию всемогущего Бога, друг и недруг будут свидетелями, какие по реке Куре головы без тела, из двух воинств, как пузыри будут плавать и какие тела на Каспийском море приливом и отливом будут прибиваемы и отбиваемы от берега: капища ли идолов (христиан) будут сокрушены или мечети мусульман, ризы ли монахов останутся без хозяев или мечи победоносцев будут блестеть».

Князь Цицианов принял посланного весьма холодно и даже грубо. Он сказал персиянину, что не боится угроз его повелителя, которого знает за человека, неспособного ни к каким действиям; что персияне скоро узнают силу русского оружия, а он, князь Цицианов, из того драгоценного камня, который персидские шахи носят на руках выше локтя, вместо короны, сделает заднюю пряжку к своему исподнему платью. На дерзкое же и исполненное хвастовства письмо мирзы Шефи главнокомандующий отвечал требованием выдать царевичей Александра и Теймураза.

«Письмо ваше, – писал князь Цицианов мирзе Шефи[388], – писанное и поднесенное мне Якуб-беком, такого несоответственного слога недостойно Богом вознесенной империи, ни моему званию, ни благонравию и воспитанию, отделяющему человека от бессловесной твари, что недостойно иного ответа, как мечом и пламенем начертанного, буде стращающие в самом деле, по словам письма, придут на Куру составить телами своими наподобие валов насыпаться имеющие возвышения.

Буде же вы, блага Персии желая, опомнитесь и помыслите, что тем, кои привыкли побеждать во всех краях света, не могут быть страшны ни пустовеликолепные угрозы, ни войска персидские, многочисленные на подобие морского песка и воюющие перьями, а не мечом; буде штыки моих детей вам не нравятся, пришлите ушедших из Грузии царевичей Александра и Теймураза грузинских, раздиравших Грузию междоусобною бранью, и тогда-то мир настанет, и кровью персиян не намочены будут обильные нивы.