История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3

С открытием правления лица царского дома навсегда устранены от управления народом. Некоторые из них вызваны в Россию, другие остались в Грузии. Царевичи Юлон, Парнаоз и Александр оставили свое отечество. Первые два находились в Имеретин, а последний переезжал от одного хана к другому. Кнорринг приглашал каждого из них возвратиться в Грузию и вступить во владение принадлежащими им имениями. Ни один из трех царевичей не принял такого приглашения. Находившиеся в Грузии члены царского дома были также недовольны. Лишившись права произвольно располагать имуществом своих подданных, удовлетворять всем своим прихотям, они были возбуждены против русского правительства, которое хотя и торопилось принять меры к тому, чтобы не поставить их в затруднительное положение относительно материальных средств, но забота эта, увеличив расходы казны, не привела к удовлетворительному результату. Царевичи, находившиеся в России, получили пенсии по 10 000 рублей каждый. Царица Мария, по тогдашним сведениям, имела обеспеченные доходы, простиравшиеся до 18 000 рублей грузинскою серебряною монетою. Царице Дарье назначено по 500 рублей, царевнам Софье и Рипсиме по 100 рублей, а Гаяне и Нине по 75 рублей в месяц каждой. Русские деньги не произвели того действия, которого от них ожидали. Честолюбие и жажда власти не были заглушены золотом. Лица царской фамилии не могли оставаться праздными. Они сожалели, что корона ушла из рук дома Багратионов, и всеми силами, всеми зависящими от них средствами старались вернуть ее.

– Можете ли вы торжественно утвердить, – спрашивал как-то граф Мусин-Пушкин царевича Вахтанга, – что с матерью вашею не сожалеете о грузинской короне, вышедшей из дому Багратионов? Скажите мне откровенно, как другу.

– Не могу! – отвечал царевич в порыве откровенности. – Жалеем, и сильно жалеем. Мы заслуживали бы названия безумных, если бы такого сожаления не существовало.

Надежда на возможность вернуться к старому порядку вещей и, вследствие того, принимаемые царевичами меры к достижению своих целей были причиною многих беспорядков в Грузии, беспорядков, клонившихся к разорению бедного класса народа…

Правление открыто. Кнорринг уехал в Георгиевск, поручив командование войсками, расположенными в Грузии, генерал-майору Лазареву, а управление делами гражданскими действительному статскому советнику Коваленскому. Народ остался в унынии, как от поступков Кнорринга, так и от совершенно чуждого для него порядка ведения дел, начавшегося с образованием нового правления.

Глава 22

Первые дни русского правления в Грузии

По принятии Грузии в наше подданство главнокомандующий вместе с правителем Грузии получили право изменять, по своему усмотрению, правила и инструкции, на основании которых должны были действовать местные управления или так называемые экспедиции; в этом-то праве заключался прежде всего корень всех злоупотреблений и последовавших за ними беспорядков.

В распределении должностей существовал полнейший произвол; должностные лица перемещались с одного места на другое безо всякого основания, смотря по видам правителя.

Указом сената назначен начальником в экспедицию казенных дел коллежский советник Тарасов, но с открытием правления экспедиция эта предоставлена была родному брату правителя, а Тарасов очутился начальником экспедиции уголовных дел.

Назначение грузинских князей и дворян в состав управления подверглось не меньшему произволу. По мнению нашего правительства, такое назначение признавалось необходимым; цель его была – ввести народный элемент в управление страною. С этою целию Кноррингу хотя и предоставлено было право выбора князей, но только при одном условии добросовестности, чтобы «на первый раз вступили в должности люди способнейшие, отличаемые общим уважением и доверенностию сограждан своих».

Такое желание и мысль императора осуществились обратно. Грузины или были совсем устранены от участия в управлении, или же набраны такие, которые не могли мешать самовластию и произволу. Так, к татарам, обитавшим в Грузии, были назначены в помощники приставов такие лица из грузин, которые не только не пользовались общим уважением или отличались хорошею службою, но, напротив того, имели такие достоинства, «о коих упоминать здесь пристойность запрещает».

Сам главнокомандующий не сознавал своего положения и той обязанности, для которой был призван. Кнорринг не считал грузин подданными России и заблуждался настолько, что сделал замечание Лазареву, назвавшему их подданными в одном из своих донесений. Лазарев должен был в свое оправдание приводить подлинные слова двух манифестов, собственные предписания Кнорринга и другие документы.