История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3

«Ваше превосходительство изволили приметить и удивиться, – писал он, – что я грузин называю подданными, то прошу в оном извинения, но оное сделано неумышленно и основываясь на обоих манифестах и вашем предписании, а сверх того и на партикулярных письмах, из Петербурга мною полученных, где их не иначе разумеют… А посему и не мог я иначе полагать, как то, что они действительно подданные, так как им сие и публиковано; но теперь, видя свою ошибку, конечно, сего слова употреблять больше не буду».

С таким взглядом на дела Кнорринг не мог принести большой пользы Грузии. Крупные беспорядки открылись в управлении с самого начала. Высочайшие повеления не исполнялись весьма продолжительное время. Отдача трех деревень в области Хепенис-Хеобской князю Абашидзе не приведена в исполнение до самого октября 1802 года, несмотря на то что повеление императора было получено уже несколько месяцев в Тифлисе. Князь жаловался, но безуспешно. Все жалобы останавливались в верховном грузинском правлении, как в самом высшем учреждении для каждого грузина. Грузия была разделена на пять уездов, а правление на четыре экспедиции. Последним предоставлена весьма широкая власть. Уголовные дела решались по общим законам Российской империи. Подсудимый, в случае неудовольствия на решение, хотя и имел право апеллировать, но апелляция его, по инструкции, данной Кноррингом, переносилась в общее собрание верховного грузинского правительства, точно на таком же основании, «как в Правительствующий сенат», и далее Тифлиса не шла. Экспедиции гражданских дел предоставлена власть гражданской палаты, «то и перенос дел из экспедиции сей в общее собрание да происходит тем же порядком, какой наблюдается при переносе дел из палаты в Правительствующий сенат».

Таким образом, общее собрание верховного грузинского правительства было для грузин то же, что сенат для всей России. Для совершенного отделения и большей самостоятельности Кноррингу и Коваленскому удалось выхлопотать себе право в своих действиях не отдавать никакого отчета сенату и не иметь в правлении прокурора[541], обязанного, по должности своей, следить за правильностью действий правительственного места. Вследствие того все важнейшие дела решались в верховном правительстве, которое приводило в исполнение свои постановления через экспедицию исполнительных дел. В этой последней экспедиции решались также дела по таким искам, которые не подлежали оспариванию, например подписанные должником счеты, векселя, контракты и проч. Экспедиция действовала через уездные суды, управы земской полиции, комендантов и моуравов с их помощниками.

На обязанность земских управ возложено иметь сведение о торговых ценах, наблюдать за верностью веса, меры, чтобы в уезде не было беглых, чтобы их никто не принимал, не держал и не скрывал.

В управе заседал капитан-исправник с двумя заседателями.

В уездных городах поставлены были коменданты из русских чиновников; их назначили из числа военных офицеров, и никто не знал круга своих действий и цели самой должности.

Инструкции, данные капитан-исправникам и комендантам, были если не одинаковы совершенно, то настолько сходны, что как те, так и другие исполняли почти одинаковые обязанности. От этого обязанность комендантов была скорее городническая. Сам главнокомандующий не уяснил себе основательно круга действий и обязанностей комендантов. Лазарев просил Кнорринга объяснить ему, как должны относиться к комендантам воинские начальники. Главнокомандующий отвечал: как к городничим, и писал, что он снабдил уже их городнической инструкцией и что название комендантов им дано только «из причин политических». Как бы то ни было, но от таких политических причин происходили большие неудобства. Отношение комендантов к войскам было крайне запутано инструкцией. Они были подчинены непосредственно правителю и обязаны приводить в исполнение решения всех экспедиций правления. Правитель Грузии своими инструкциями и объяснениями еще более запутывал их обязанности. Тифлисский комендант, родной племянник правителя, заведовал разбирательством по вексельным искам.

Запутанность обязанностей каждого повела к недоразумению между правителем Грузии и Лазаревым, начальником войск, там расположенных.

Карсский паша прислал к Лазареву своего посланника с письмами. Коваленский отобрал эти письма и те, которые были адресованы к Лазареву, отправил к нему, а остальные оставил у себя. По переводе их оказалось, что паша поручил своему посланнику переговорить словесно с Лазаревым. Когда тот потребовал к себе посланника, то его уже не было в Тифлисе – Коваленский отправил его обратно.