История войны и владычества русских на Кавказе. Георгиевский трактат и последующее присоединение Грузии. Том 3

О приведении в известность доходов никто и не думал. Только в сентябре месяце 1802 года, когда в Грузию был назначен уже новый главнокомандующий, было предписано полицейским чиновникам обратить на это внимание. До этого же времени дело шло как попало. Поступившие в оброчные статьи два сада в Тифлисе, принадлежавшие царевичам Юлону и Александру, были отдаваемы на откуп. Граф Мусин-Пушкин предлагал за один из них дать 800 рублей откупной суммы. Коваленский отказал графу и передал их другому. По отчетам сады эти за полтора года принесли дохода 23 рубля 7 копеек, тогда как определенный к ним смотритель получал жалованья по 300 рублей в год.

Со времени учреждения верховного грузинского правительства до 1803 года оно имело только одиннадцать общих собраний. Дела поступали в домашнюю канцелярию правителя и по девяти месяцев оставались без всякого исполнения.

«В шестой день по приезде моем сюда, – писал князь Цицианов министру внутренних дел, – посетил я присутственные места верховного грузинского правительства и в исполнительной экспедиции не нашел ни одного из присутствующих, кроме правящего должность секретаря, который, вместо настольного реестра, подал мне приватную записку с ложным показанием, что правитель Грузии, прибыв в присутствие 5-го числа, в 8 часов пополуночи, слушали, и проч., когда, по собственному признанию секретаря, Коваленский в присутствие не являлся…

В казенной экспедиции встретилось такое же неустройство и совершенное бездействие, поелику все дела по казенной части от предместника моего также препоручены были правителю Грузии, коего домашняя канцелярия управляла, в виде присутственных мест, всеми в Грузии делами, с самовластием, какого и управляющий иметь не может».

«Одним словом, – писал князь Цицианов в другом донесении, – дом г. Коваленского был верховным местом правительства, откуда рассылались повеления, розыски, аресты и конфискации.

Злоупотребления чиновников доходили до крайних пределов. Грузия, избегая от ига многочисленной царской фамилии, ее разорявшей, по свидетельству современника, получила тягчайшее для себя иго, наложенное родственниками Коваленского, которые занимали главнейшие места в правительстве.

Коваленский угнетает людей, к России приверженных, состоя в тесных связях с фамилиею царскою, которая, покровительствуя участников в своих замыслах, ходатайствует за них у правителя».

Исправники, объезжая деревни, запрещали крестьянам повиноваться и платить подати помещикам, говоря, что они поступили в состав государственных крестьян, обязанных податью только одной казне, но это не мешало самим исправникам брать с крестьян все, что только можно. Грузины должны были исполнять все требования их беспрекословно, потому что в нуждах своих не могли иметь ни к кому прибежища, «ибо, куда ни обратятся, везде находят или родственников Коваленского, или его приверженцев, или судей из князей и дворян, преданных царской фамилии, коими наполнил Коваленский верховное правительство».

Грузины были вообще очень недовольны Коваленским и его частными исполнителями, «коих большая часть состоит с ним в родстве или преданы по прежним связям ему и которые естественно в исполнениях своих руководствуются его правилами и взысканий от него ни в каком случае опасаться не могут. Глава сия или правитель в управлении высочайше вверенных ему народов, как известно, занявшись более спекуляциями о своих выгодах обширнейшими, по-видимому, более прилагая попечений о сохранении оных, нежели благоденствия народного, возымел еще ложную и вредную политику сеять в народе ненависть к храброму воинству российскому, спасающему и сохраняющему оный от врагов, разными подущениями через исправников. Привлекает к себе умы не оказанием правосудия, но обольщениями, имея, может быть, в виду стяжание наград на счет слабостей и легкомыслия необразованного сего народа. И наконец, озлобивши народ и поселивши в оном единодушный ропот и вопль на правительство, вовлек его в заблуждение и, так сказать, вынудил, чтоб народ принимал действие за причину».

Правило, изложенное в инструкции управе земской полиции, чтобы никто не смел отягощать народ никакими поборами, кроме установленных, с самого начала не исполнялось. Точно так же не исполнялось и то постановление, по которому члены земской полиции обязаны были, для производства следствия, отправляться на место происшествия, для того чтобы не отрывать жителей от их работ. Напротив того, по одному только подозрению жителей хватали, связывали назад руки, накидывали на шею петлю и как уголовных преступников отводили пешком за 50 верст и далее. Чиновники и офицеры силою увозили женщин и девиц из селений и насиловали их.