История войны и владычества русских на Кавказе. Народы, населяющие Закавказье. Том 2

Во всех случаях при решении дел существовал полнейший произвол, играло весьма большую роль минутное настроение судей, а иногда и преднамеренное искажение ими истины. Основанием для всех решений служила присяга или самого ответчика, или свидетелей. Ответчик мог быть совершенно прав, но, если раскаленное железо оставляло след на его руке, он признавался виновным, и никакие заявления с его стороны не могли служить к его оправданию. С другой стороны, оправдание или обвинение свидетелями было часто весьма несправедливо. Свидетели, не имея ни малейшего понятия о правильности или неправильности иска, верили на слово тому, за кого присягали и от кого получали плату в свою пользу.

«Таким образом, несмотря на энергичные действия правителей, на быстроту делопроизводства моуравов и мдиван-бегов, Имеретия тогдашнего времени, как видно изо всех оставшихся фактов, была в самом жалком, расстроенном и угнетенном состоянии, продолжения которого желал только тот, кто пользовался им для своих частных, своекорыстных целей и кто любил мутную воду для того, чтобы ловить в ней для себя рыбу».

В Имеретин не было регулярного и постоянного войска; его заменяли азнауры и особое сословие крестьян мса, что в переводе означает служивые. Они обязаны были всегда быть готовыми к войне и по первому призыву следовать на защиту отечества.

Мсахури содержали в крепостях постоянный гарнизон, известный под именем мецихевале и управляемый особыми моуравами или воинскими начальниками. Последние принимали все меры к защите крепости, распоряжались стоявшим там гарнизоном и, получая содержание от окрестных жителей, пользовались еще особою податью, известной под именем сацхо и состоявшей из разных припасов, необходимых для гарнизона.

Над всеми начальниками крепостей был поставлен сначала тави — начальник всех моуравов, а потом, с уничтожением этого звания, сардар, или начальник над всеми ополчениями. При последнем царе Соломоне II было три сардара, из которых каждый имел свое особое знамя, выставление которого на крепостях означало всеобщую тревогу. Тогда все жители Имеретии, обязанные военною повинностью и призываемые большими медными трубами (буки), находившимися при церквах и монастырях, спешили под знамена своего сардара. Собравшись вокруг храма, ратники получали от пастырей церкви напутственное благословение и нередко оставляли свои семейства в стенах монастырей, которые, будучи построены на высоких скалах, служили сильными и часто недоступными для неприятеля укреплениями. Князья, дворяне и мсахури выступали в поход, а остальное народонаселение занимало укрепления, горы, ущелья и составляло резерв, который, в случае надобности, также выходил в поле под начальством своих моуравов.

Каждый из следовавших на войну должен был сам позаботиться о продовольствии и взять его на несколько дней; для перевозки же провианта с места на место при отрядах существовали вьючные лошади. При продолжительных стоянках и при истощении продовольствия ополчение занималось реквизицией и мародерством у своих соотечественников в самых широких размерах. «Провиант забирался из ближайших селений, с кого ни попало, без всякого разбора и уравнительности. Дисциплины и подчиненности в тогдашнем ополчении было немного. Частных начальников никаких не назначалось, исключая моуравов, которые командовали мужиками своего округа, и сардаров, командовавших целым ополчением. А потому нередко в ополчении возникали беспорядки и самоуправство. Кто уклонялся от службы, тому для срама надевали на голову, вместо башлыка, женское покрывало, кто вовсе упорствовал идти на войну, у того царь отнимал крестьян, так как последние жаловались собственно для того, чтобы дворянин имел возможность нести военную службу и выступать в поход с порученными ему ратниками или мсахурами. Знаков отличия и установленных наград в Имеретин никаких не существовало, но оказавших особенные услуги или совершивших подвиги царь жаловал, по своему усмотрению: ружьем, шашкою, платьем, конем, деревнями или же приближал к своей особе и давал потом доходные должности. Но самой главной приманкой идти в поход была надежда на добычу, и, таким образом, пограничные жители Мингрелии, Гурии и Имеретин были постоянными жертвами чужих и своих ратников, которые забирали у них все, что только могли».

С окончанием военных действий все ополчение распускалось по домам за исключением гарнизонов крепостей и кишиков, или царской стражи. Состоя под начальством кишикт-ухуцеса, стража эта оберегала царский двор, а три человека находились постоянно при особе царя с заряженными ружьями. Кишики всюду следовали за царем, даже до дверей покоев царицы, а ночью стояли на часах в царской спальне. В кишики набирались преимущественно жители селения Баноджи, обязанные исключительно этою службою. Служить при царе считалось делом почетным одинаково как для князей и дворян, так и для всех сословий, виды которых в Имеретии, Мингрелии и Гурии были весьма разнообразны.