История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6

Имеретинцы! от вас теперь зависит пощадить себя от гибели и злополучия, но мы должны уже оставить наши попечения о благоденствии вашем, когда вы не соответствуете оному чувствованиями вашими. Хотите уверить нас в своей верности, – уверяйте присягою, тою, которая вчера вам объявлена; но ежели нет вашего к тому расположения, объявите; мы знаем свои меры к укрощению недоброжелательства и мятежного духа, только сии меры для русского сердца тяжки, но нечего делать, когда они есть последнее средство.

За всем тем, я еще вас, имеретинцы, не лишаю возможности объяснить мне, на письме ли, чрез депутатов ли, причины волнения вашего, которые еще мне неизвестны. К благополучию же вашему объявите имена действующих в удержании вас в том заблуждении, которое без чистосердечного раскаяния вашего нанесет вам совершенное несчастье. Я приму все это в рассмотрение потому, что мне видно из обстоятельств, что среди вас более есть таких, кои руководствуют непреклонностью вашею по одному мечтанию и мнимым надеждам удержать собственные свои пользы и выгоды».

Разосланная по всем окружным начальникам прокламация эта потерпела неудачу. Когда кутаисский окружной начальник, майор Андреевский, выехал на Черную речку, то нашел там сборище, увеличившееся до 400 человек, которые отказались выслушать до конца прокламацию Сысоева и твердили, что не признают себя виновными, что никогда не изменяли и не изменят императору, а защищают веру и достояния церквей. При этом предводители толпы заявили, что при дальнейшем принуждении их к присяге они возьмут свои семейства, пойдут к Ахалциху и, остановившись на горах, отправят главнокомандующему прошение о прощении и если не получат его, то уйдут в Ахалцих.

«Турки очищают уже нам дорогу и дома, – говорили голоса из толпы, – все имеретины с нами согласны, и на вашей стороне если и есть, то не более четырех человек, хотя многие и стараются казаться преданными. Митрополиты Кутательский, Генательский и прочие также с нами согласны; князья Церетели и Сехния Цилукидзе также наши приверженцы. На нашей же стороне гурийцы и мингрельцы; князь Дадиан, хотя и считает себя преданным, но, по молодости своей, не может удержать народ. Впрочем, не считая себя изменниками государю, мы с вами драться не будем».

Князь Иван Абашидзе объявил секретно Андреевскому, что народ готов бы был присягнуть по своему присяжному листу и разойтись по домам, но что причиною возмущения – митрополит Церетели и майор Григорий Церетели, «сказавшие с самого начала введения правила по духовной части всему дворянству, чтобы брали свои меры и что они теперь погибают». Желая явить пример послушания, князь Иван Абашидзе вынул из-за пазухи образ и присягнул пред ним; примеру его последовали многие, и, проклиная виновников возмущения, собравшиеся стали расходиться, но на вопрос Андреевского, куда они теперь идут, не отвечали.

Предполагая, что собравшиеся расходятся в разные стороны, чтобы агитировать в свою пользу и приобрести еще большее число своих сторонников, Сысоев признал необходимым потребовать из Сурама батальон Херсонского полка с двумя орудиями и казачий Попова полк. 1 августа отряд этот выступил к Малитскому посту, куда навстречу ему намерен был выехать и генерал-майор Сысоев[551].

Между тем жители Шаропанского и Кутаисского округов, собравшись снова на р. Чалабури в числе до 2000 человек и будучи недовольны поступками Сысоева, отправили прошение в Тифлис к генералу Вельяминову, в котором, жалуясь, что их силою принуждают к присяге, просили избавить от нее, так как они уже присягнули при генерале Симоновиче[552]. Вельяминов сам не одобрял распоряжений Сысоева и еще ранее получения прошения запретил приводить население к присяге, ибо, говорил он[553], если они намерены отложиться и взбунтоваться, «то не дадут присяги, а если и дадут, то ей изменят. Между тем таковое с нашей стороны требование обнаруживает наш страх и слабость мер к укрощению мятежа. А потому предлагаю вашему превосходительству таковые требования оставить, и если они депутатов к присяге не пришлют, то умолчать и не возобновлять оных».

Главнокомандующий также порицал поступки Курнатовского и Сысоева; в первом он видел недостойную уступчивость, а в другом – излишнюю и вредную для пользы дела настойчивость. Ермолов приказал принять меры к успокоению народа кроткими мерами, распорядиться, чтобы войска не подавали ни малейшего повода к народному неудовольствию, и стараться обеспечить от нечаянного нападения главнейшие пункты: Кутаис, Марань, где был главный склад продовольствия, Багдад, Квирильскую переправу и сохранить сообщение с Мингрелиею, Гуриею и с укреплением Редут-Кале.

«Мятеж народа, – писал Алексей Петрович[554], – имеющего столь мало средств, как имеретины, не может быть продолжителен, а потому надобно при малом числе войск наших удержать главнейшие пункты и между ними сообщение, к чему присоединив малые способы, всегда в короткое время будет земля во власти нашей».