История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6

14 июня отряд двинулся в Казикумух. Переправы через реки и горы были столь затруднительны, что орудия и зарядные ящики пришлось тащить на людях, и, несмотря на то, князь Мадатов все-таки принужден был оставить на дороге батальон пехоты с 8-ю оруднями. Навстречу отряду выехало из Казикумуха трое старшин с заявлением, что в городе учреждено временное управление, что жители готовы встретить русских с полною покорностью и что старшины, желая облегчить движение отряду, разослали приказания окрестным селениям исправить дороги в продолжение ночи и помогать перетаскивать орудия и тяжести.

Переправившись через р. Койсу в глубоком ущелье, по узкому каменному мосту, князь Мадатов, верстах в десяти от города, был встречен депутациею из старшин, поднесших ему хлеб-соль и ключи от крепости. Начальник отряда объявил депутатам, что русские войска пришли в Казикумух единственно для наказания Сурхая, который навсегда лишается ханства, а управление народом поручается Аслан-хану Кюринскому.

«Довершено, – доносил Ермолов императору Александру[611], – начатое в прошлом году покорение Дагестана, и страна сия, гордая, воинственная и в первый раз покорствующая, пала к священным стопам вашего императорского величества».

16 июня все жители приведены были к присяге, и Аслан-хан Кюринский был провозглашен ханом Казикумухским. В этот день, с 10 часов утра, были отперты двери большой мечети, среди которой был положен на барабане Коран, над которым развевалось знамя батальона Апшеронского полка. Аслан-хан вошел в мечеть в сопровождении многочисленной свиты; старшины всех магалов поочередно подходили к Корану, клали правую руку на книгу и присягали на подданство русскому императору и на повиновение Аслан-хану. «Рота Апшеронского полка была у знамени; прочие русские войска стояли под ружьем, в некотором расстоянии от стен города. По окончании обряда Аслан-хан явился на стене в красной одежде, которою отличаются ханы в подобных торжественных случаях, и 24 пушечных выстрела, далеко отдавшиеся в горах, вместе с кликами народа приветствовали нового владетеля. Вечером весь город был иллюминован»[612].

Произведенный впоследствии в генерал-майоры и утвержденный ханом Казикумухским[613], Аслан обязался не соединять вместе ханств Кюринского и Казикумухского, но управлять каждым особо и не признавать ничьей власти, кроме власти русского императора; он обещал не иметь никаких союзных связей с соседями без согласи я русского начальства, не скрывать ничего от чиновника, который будет находиться при нем от лица главнокомандующего, и следовать со своими войсками туда, куда будет приказано. Обещая не обременять народ налогами и, в знак своего подданства русскому правительству, поставлять ежегодно три тысячи баранов, Аслан просил о скорейшем выводе русских войск из ханства и ручался за полное спокойствие. Оставив в Казикумухе по одной роте от Апшеронского и Куринского полков, князь Мадатов с остальными войсками 19-го числа выступил из Казикумуха. Меньше чем в две недели экспедиция была окончена, и князь Мадатов был награжден орденом Св. Владимира 2-й степени. Русские войска проникли в такие места, в которые никогда не проникала нога победителя и где жители не знали, что значит быть побежденными.

«Еще наказуя противных, – писал Ермолов в приказе[614], – надлежало, храбрые воины, вознести знамена наши на вершины Кавказских гор и войти с победою в ханство Казикумухское.

Сильный мужеством вашим, дал я вам сие приказание, и вы неприятеля, в числе превосходного, в местах и окопах твердых упорно защищавшегося, ужасным поражением наказали. Бежит коварный Сурхай-хан, и владения его вступили в подданство великому нашему государю. Нет противящихся нам народов в Дагестане».

Сурхай-хан со свитою в 30 человек пробрался тайно через Шекинское владение в Ширвань и при содействии Мустафа-хана, 10 июля, переправившись через р. Куру близ Тилянского селения, оставил наши владения…[615]

Не подозревая о совершившемся уже бегстве и будучи уверен, что Сурхай будет искать убежища у своего зятя Мустафа-хана Ширванского, поведение которого возбуждало сильное подозрение, главнокомандующий требовал, чтобы Мустафа не давал ему у себя пристанища, и сам переменил свое поведение.

Уничтожение Шекинского ханства и преследование Сурхая оказали заметное влияние на поведение хана Ширванского, и он стал в положение, явно враждебное русскому правительству. Мустафа укреплял Фит-Даг, переселял на гору жителей нижних деревень, посылал Сурхаю деньги, парчу, лошадей и старался уклониться от всяких объяснений с находящимся при нем капитаном князем Макаевым[616]. Когда в августе 1819 г. генерал-майор Ахвердов и статский советник Могилевский, прибыв в Нуху для введения в области русского управления, отправили Шериф-бека с приветствием к Мустафе, то хан не скрывал от посланного своего опасения, что русские намерены и его лишить ханства.

– Зачем, – спрашивал Мустафа-хан, – русское правительство лишило владения Джафар-Кули-ханскую фамилию и справедливо ли это?