История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6

Сир Гор Узелей уверял, что необходимо поторопиться скреплением дружественных связей, так как ему известно, что посланный Наполеоном г. Жобер уже прибыл в Константинополь и нет сомнения, что имеет виды и на Персию, для восстановления ее против России. Ссылаясь на доверенность к нему шаха, Узелей не прочь был бы явиться и здесь посредником, но не получил на это никакого намека. Петербургский кабинет хорошо понимал, что Англия всеми мерами старалась сохранить свое влияние на шаха, чтобы отвлечь нас от торговли с Индиею через Персию, «ибо, конечно, – писал Вейдемейер[287],– сент-джеймский кабинет не предвидит невозможности в проходе туда через области персидские». По этой причине Англия сначала употребляла все средства, чтобы помешать заключению мира, но когда произошло восстание в Хорасане и Туркмении, сир Гор Узелей, опасаясь за целость Персии, явился посредником в примирении с Россиею, убедив шаха сделать уступки, и обещал возвратить уступленные провинции посредством переговоров в Петербурге. Переговоры эти затянулись на неопределенное время; Узел ею оставаться долго в столице России было невозможно, и потому, по взаимному совещанию трех лиц, лорд Вальполь составил от имени Абуль-Хасан-хана письмо к императору Александру, в котором излагалась просьба и необходимость персидскому послу отправиться в главную квартиру государя.

«Четырнадцать уже месяцев, – писал Мирза-Абуль-Хасан-хан, – как я выехал из Тегерана и по отсутствию вашего величества из Петербурга зимовал в Москве. Теперь около трех месяцев нахожусь в Петербурге. Во всю мою дорогу я был принят очень дружелюбно и надеюсь, что и всегда так принят буду, о чем я и писал своему государю. В ответ на сие шах пишет, что видит из моего письма, что я живу весело, но не видит никакого окончания дел, мне порученных. Ныне я очень опасаюсь и не смею после такого долгого времени написать шаху, что вы, государь, не здесь, ибо он этому не поверит, потому что в Азии никогда государи из своих государств не отлучаются и никогда не уверятся в том, что государь может оставить свое государство на несколько лет, а между тем все дела могут течь покойно и благополучно.

«Находясь чрез сие в большой опасности относительно даже моей жизни, я прибегаю к великодушию вашего величества: дозвольте мне с двумя или тремя служителями отправиться по почте к местопребыванию вашего величества. А ежели сие невозможно, то прошу вас, государь, о другой еще милости, а именно: оставить (уступить) Персии несколько пограничных мест, в которых никакой пользы, кроме больших убытков, для России нет. Если по врожденному вашему великодушию и милосердию, вам угодно оказать нам сию величайшую милость, то успокойте и осчастливьте меня, государь, несколькими строками, для сообщения шаху. Сие великое монаршее благодеяние обрадует всю Персию, и шах, смотря на оное, простит мою медлительность. Сир Гор Узелей в бытность свою здесь часто обнадеживал меня в рассуждении вашего милосердия. Теперь он уехал; я один, без знакомых, без друзей, и много беспокоюсь и страшусь гнева шаха. Вся моя надежда на ваше великодушие и милость Бога, который да даст вам силу победить ваших врагов, о чем мы твердим в наших молитвах».

Император Александр не изъявил согласия на новое путешествие Абуль-Хасан-хана, но обещал по возвращении заняться с особенным вниманием возложенным на посла поручением.

«По прибытии в Париж, – отвечал император Абуль-Хасан-хану[288], – получил я через генерал-майора Лисаневича письмо ваше. Усмотри из оного беспокойствие ваше насчет встретившихся и невольных с вашей стороны остановок в окончании возложенных на вас поручений, я искренно сожалею, что обстоятельства, столь важные для блага целого мира, продолжили отсутствие мое из России долее, нежели я сие первоначально полагать мог. Вернейшее доказательство, какое вы представить можете вашему государю для удостоверения его в отсутствии моем, есть письмо сие, писанное к вам из Парижа, и из коего известится его величество о происшествиях, не допустивших меня до сих пор заняться делом вам вверенным с тем вниманием, каковое он заслуживает, и окончить оное к взаимному моему и персидского шаха удовольствию. Я надеюсь с помощью Всевышнего достигнуть здесь в непродолжительном времени предмета моих попечений и возвратиться в пределы моей империи, а потому и не приглашая вас к прибытию сюда, возлагаю между тем на вас удостоверить от имени моего его величество персидского шаха в искреннем желании моем утвердить вящше и вящше связи дружбы и доброго соседства, столь счастливо между обоими государствами восстановленные».

Мирза-Абуль-Хасан-хан был чрезвычайно обрадован получением рескрипта, прикладывал его, по персидскому обычаю, к голове, несколько раз заставлял себе читать и объявил, что немедленно отправит его шаху с присланным к нему из Персии курьером[289].