История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к откр

В половине августа персияне в значительных силах снова вторглись со стороны озера Гокча в Елисаветпольский округ и остановились в урочище Хач-Булаге, в 30 верстах от Елисаветполя. 13 августа неприятельская партия, подъехав к форштадту города, имела перестрелку с обывателями и ротой Троицкого мушкетерского полка. Тормасов тотчас же двинулся к Елисаветполю и, расположившись лагерем на Загаме, поручил правителю Грузии связать все пехотные полки казачьей цепью и содержать в Тифлисе в готовности резерв, для отправления куда встретится надобность[330]. Персияне в числе от четырех до пяти тысяч человек все еще стояли у Хач-Булага; позади их в пяти агачах (около 35 верст) стоял Аббас-Мирза с 20 000 человек[331]. С приближением Тормасова оба отряда отступили к Шамхору, с намерением не допустить наши главные силы до Елисаветполя. Торопясь догнать неприятеля и атаковать его, главнокомандующий предписал Лисаневичу с его двумя батальонами 9-го егерского полка следовать к Шамхору на соединение с главными силами. Как только авангард последних дошел до р. Шамхора, Тормасов приказал генерал-майору Маркизу Паулуччи взять два батальона 9-го егерского полка с несколькими казаками и открыть место расположения неприятеля.

Пройдя четыре версты за реку, Паулуччи встретил толпу персиян в числе около 4000 человек, быстро отступавших за урочище Хач-Булаг в горы, прилегающие к Елисаветполю. Неприятель уходил быстро, скрывался в горах, и догнать его нашей пехоте не представлялось никакой возможности. Маркиз Паулуччи остановился на Кораархе и расположился там лагерем. Видя новую неудачу, Аббас-Мирза отступил к Эривани, куда скоро пришел к нему и Мамед-Али-хан, также безуспешно кончивший свое вторичное покушение вторгнуться в Памбаки.

Находившийся с отрядом в Памбаках генерал-майор Портнягин донес главнокомандующему, что 17 августа показалась на границе толпа персиян в числе около 12 000 человек, перед тем стоявших на Абаране. Портнягин тотчас же выступил навстречу, но неприятель, избегая сражения, отошел к турецким границам Карсского пашалыка. На другой день персияне отступили к урочищу Кара-Агач, по направлению к Борчалинской дистанции. Для преследования неприятеля был отправлен полковник Печерский с батальоном 15-го егерского полка, тремя эскадронами нарвских драгун и сотней казаков. Переваливши через высокий и труднопроходимый хребет Безобдальский, Печерский 22 августа прибыл на Лори, но не нашел там неприятеля. Партия персиян, состоявшая из одной только конницы, сделала в эту ночь и следующий день 130 верст и, ворвавшись в Борчалинскую дистанцию, близ урочища Агзебиюк, разорила восемь деревень татар, только что возвратившихся с кочевья и спустившихся с гор на плоскость.

Это был последний разбойничий наезд, когда 22 августа к Тормасову явился посланный с письмом визиря Мирзы Безюрка, в котором тот уведомлял, что Персия желает мира, но для заключения его считает необходимым послать в Петербург полномочное посольство, ибо уступка провинций и взятие оных, – говорил он, – зависит от воли самих государей»[332].

Причину продолжающейся войны Безюрк приписывал Тормасову, который, по его словам, вместе с сообщением согласия императора принять посольство в своей столице, заявил требование об уступке России ханств Эриванского и Нахичеванского.

«Такой ответ, – писал визирь, – который горче яда во время переговоров о дружбе, был весьма странен с вашей стороны. Хотя правительство мое из этого ответа сделало заключение о намерении вашем продолжать вражду, которая даст известный плод, но, принимая в соображение и дружеские ваши изъяснения в том письме, я решился отправить к вам Хаджи-Абуль-Хассана, и сообщаю вам, что если вы, подобно нам, имеете наклонность к дружбе, то на этот раз оставьте горький ответ и напишите такое письмо, которое более усилило бы наше расположение к приязни, а не усугубило вражды между двумя державами. Если же вы такой наклонности не имеете, то воля ваша».

Вслед за этим посланием и на следующий день главнокомандующий получил письмо и от Аббас-Мирзы с таким же точно предложением, причем оба посланных заявили, что правительство их настаивает на отправлении посольства в Петербург потому, что договариваться об определении границ на месте считает для себя унизительным и обидным в глазах народа. Тормасов отвечал, что император согласился на принятие послов в своей столице в том только случае, когда на месте будут постановлены главные основания мирных условий, то есть когда будут определены границы.

Персияне, быть может, сами по себе и согласились бы на это требование, но, подстрекаемые англичанами, они видели в таком заявлении русского правительства неравенство отношений между государствами и притязательность России. По всему видно было, что расточаемое щедрыми руками английское золото оказало свое действие не только на жадных и алчных приближенных, но и на самого Баба-хана. Главнокомандующий не ожидал удовлетворительного исхода мирных переговоров, и, не задерживая долго посланных, 25 августа отправил их обратно.