История времен римских императоров от Августа до Константина. Том 2

Фронтон (105—175 гг. н.э.), учитель Марка Аврелия и Луция Вера, уже упоминался. Его ученик Авл Геллий известен своим большим сборником «Аттические ночи», смешения выписок и коротких эссе, которые в совершенно случайной манере соединяют друг с другом мозаичные камешки из различных литературных жанров. Мифологические, юридические, естествоведческие, историографические элементы встречаются здесь наряду с элементами из области истории литературы, грамматики и этимологии. Проза проста, в соответствии со вкусом времени слегка архаизирована.

Как Фронтон, Светоний и Флор, Апулей был родом из Северной Африки (125—180 гг. н.э.). Его написанный по греческим образцам роман «Метаморфозы, или Золотой осел» рассказывает о приключениях превратившегося в осла юноши, который в конце концов был освобожден с помощью Изиды. Это основное повествование прерывается многочисленными вставками, экскурсами, баснями, короткими историями и пародиями, а также известной и любимой сказкой об Амуре и Психее.

С покорением Египта, интеграции малоазиатских царств и созданием клиентельного царства в Армении, римские принцепсы присвоили себе почти все, что оставалось от эллинистического наследства на Востоке. Принципат для греко-эллинистической части империи означал период отказа и пользы одновременно. Отказаться нужно было от свободы, политической независимости и по меньшей мере частично от само собой разумеющейся тождественности полиса и государства как такового.

Полностью это никогда не было забыто. Павсаний, как и многие его современники, видел в римской оккупации Греции причину гибели духовной продуктивности, а александрийцы долго боролись за свой городской совет. Тем не менее с римским господством смирились и потому, что эллинистические государства уже изменили свои прежние политические структуры или по крайней мере ослабили их.

Однако этому отказу противостояло мировое влияние эллинизма, которому содействовала империя. Греческо-эллинское пространство давало не только большие духовные побуждения, как философия стоиков, не только строителей и архитекторов, как Аполлодор, но и духовный фермент оппозиции. Греческие силы были столь влиятельны в империи не столько благодаря числу сенаторов и государственных служащих, которых поставляли Греция и греческий Восток, сколько из-за духовных импульсов.

Решающим при этом всегда было отношение отдельных принцепсов. От упоения Нерона всем греческим выиграла прежде всего сама Греция, но уже при Веспасиане были отобраны новые и старые привилегии греческих городов. Апогеем поощрения всего греческого была эра Антонинов. Адриан и Марк Аврелий писали по-гречески и в большей мере думали по-гречески. Греческая литература, греческие идеи и греческие произведения искусства снова рассматривались как образцовые. Культурный обмен достиг тогда своего зенита.

Особенно тесно связаны с Римом были греческие великие ораторы 2 в.н.э. Дион Хризостом (40—112 гг. н.э.), Ирод Аттик (101—177 гг. н.э.) и Эдий Аристид (129—189 гг. н.э.). Родом из Прузы в Вифании, Дион Хризостом ужe упоминался в связи с развитием идеологии адоптивной империи. Когда-то ожесточенный противник Доминиона, при Нерве и Траяне он приобрел большое влияние и теперь старался подвигнуть жителей городов греческого Востока к улаживанию их конфликтов и к признанию реальности империи в своих многочисленных речах. Если в своем знаменитом «Евбейце» он ценил счастье простой жизни, то в своей призывной речи к Родосу без иллюзий выявляет те возможности, которые остались для Греции его времени: «Ваша задача другая, чем была у предков. Они могли разносторонне развивать свои способности, стремиться к правлению, помогать угнетенным, приобретать союзников, основывать города, воевать и побеждать; из всего этого вы больше ничего не можете. Вам остается ведение домашнего хозяйства, управление городом, предоставление почестей и наград, заседание в совете и суде и проведение праздников; во всем этом вы можете отличиться от других городов. Приличное поведение, уход за волосами и бородой, солидная походка на улице, пристойная одежда, если даже это может показаться смешным, тонкая и узкая пурпурная подшивка, спокойствие в театре, умеренность в аплодисментах: все это делает честь Вашему городу и больше, чем в ваших гаванях и стенax и доках, проявляется здесь хороший древний греческий характер, и даже варвар, не знающий названия города, признает, что он находится в Греции, а не в Сирии или Киликии».