История Вселенских соборов. Часть II. Вселенские соборы VI, VII, VIII веков

С тою же целью, с какою собран был собор моисуестский, т. е. с целью подорвать доверие к защитникам трех глав, выставить неосновательность их притязаний, император Юстиниан, вероятно в 551 году, обнародовал религиозный указ, который в особенности замечателен тем, что он с большею тщательностью устраняет возражения, какие делались против осуждения трех глав. Этот указ Юстиниана состоит из трех частей. В первой заключается богословствование о св. Троице и о соединении во Христе двух естеств божеского и человеческого, при чем император устраняет все хитросплетения, какими монофизиты защищали свое лжеучение (Деян. V. 508–528). Во второй части заключаются анафематства на различные заблуждения и различных еретиков современной и древней церкви. Между этими анафематствами замечательны анафематства 11, 12 и 13, в которых произносится анафема на Феодора мопсуестского, некоторые сочинения Феодорита и известное письмо Ивы. Анафематство 11-е гласило: «если кто защищает Феодора мопсуестскаго, говорившего, что иной был Бог Слово и ивой Христос, который был обуреваем страстями душевными и вожделениями плотскими и преуспевая в делах улучшался, и крестился во имя Отца, Сына и Св. Духа, и чрез крещение получил благодать Св. Духа, и удостоился усыновления, и но подобию царского изображения принимает поклонение в лице Бога Слова, и после воскресения сделался неизменным в помышлениях и совершенно безгрешным, — и еще говорившего, что соединение Бога Слова со Христом было такое же, о котором говорит апостол относительно мужа и жены: будета два в плоть едину (Еф. 5:31), — итак, если кто защищает этого Феодора, который так богохульствовал, и не анафематствует его и его сочинения, и тех, которые мудрствовали и мудрствуют подобно ему, тот да будет анафема». Анафематство 12-е гласило: «если кто защищает сочинения Феодорита, которыя он написал в защиту еретика Нестория против правой веры и против III Вселенского собора и 12 глав св. Кирилла, а в тех нечестивых сочинениях он говорит, что соединение Бога Слова было только соотносительное с каким-то человеком, и по причине этого он, Феодорит, называет нечестивыми учителей церкви, которые исповедуют ипостасное соединение Бога Слова с плотию, и сверх того не признает Богородицею святую Приснодеву Марию, — и так если, кто защищает упомянутые сочинения Феодорита, а не анафематствует их, тот да будет анафема». В апафематстве 13-м говорилось: «если кто защищает нечестивое послание, которое, говорят, написал Ива к Марию Персу еретику, которое отвергает, что Бог Слово соделался человеком и говорит, что не Бог Слово воплотившийся от Девы родился, а родился от Неё простой человек, которого называет храмом, так что иной есть Бог Слово и иной человек, и сверх того обвиняет св. Ефесский собор, будто он без суда и следствия осудил Нестория, и называет св. Кирилла еретиком, а Нестория и Феодора с нечестивыми их сочинениями восхваляет и защищает, — итак, если кто защищает упомянутое нечестивое послание или называет его правым или часть его, а не анафематствует, тот анафема» (Деян. V. 532–4). В третьей самой замечательной части указ разбирает возражения, какие делались противниками указа императорского в защиту трех глав. Так касательно Феодора Мопсуестского эти противники возражали: 1) что хотя сочинения Феодора и заключают в себе заблуждения, однако же отсюда не следует, что вместе с сочинениями нужно анафематствовать и лице сочинителя; достаточно анафематствовать одни сочинения Феодора. Юстиниан отвечает на это возражение: кто мыслит так, тот не знает священного Писания, в котором говорится, что в равнее ненавидима суть Богу и нечествуяй и нечестие его (Прем. 14, 9). Действие накажется вместе с тем, кто его сделал. Далее возражали: 2) нельзя анафематствовать Феодора, ибо он уже умер. В устранение этого возражения указ говорит, что ничто не препятствует еретика, остающегося в своем заблуждении всю жизнь, анафематствовать после смерти. Это совершалось над многими, как древнейшими, так и более близкими к нашему времени еретиками, т. е. Валентином, Василидом, Маркионом, Керинфом, Манихеем, Евномием. Что нечестивые, хотя бы лично при своей жизни не подвергались анафеме, однако же после смерти анафематствуются кафолическою церковью, это видно из деяний св. соборов. Так Никейский собор безименно анафематствовал тех, которые следуют нечестивому учению Ария. В доказательство той же мысли указ ссылается на слова Августина, который так писал епископам африканским, когда поднялся вопрос о том, что один из прежних епископов карфагенских, Цецилиан, уклонился от церковного предания, из-за чего происходили разделения в церкви карфагенской: «не следовало бы из-за него отделяться от церкви, потому что если бы было справедливо, что возводили на Цецилиана, и если бы открылось, что он мыслит в чем либо вопреки церкви, то он, Августин, подверг бы его анафеме и после смерти». Притом, продолжает рассуждать Юстиниан, если не должно анафематствовать еретиков по их смерти, то в таком случае не следует и оправдывать по смерти тех, кто при жизни осуждены несправедливо. А если бы было так, то не был бы оправдан ни Иоанн Златоуст, которого церковь оправдала после смерти, ни Флавиан архиепископ Константинопольский, который также оправдан после смерти собором Халкидонским. Далее против осуждения Феодора возражали: 3) не следует анафемствовать Феодора, потому что он умер в общении с церковью. В ответ на это возражение Юстиниан прежде все разъясняет понятие общения с церковью, из которого вытекало, что несправедливо Феодора считать умершим в общении с церковью. В общении с церковью находятся только те, которые до конца соблюдают общее учение благочестия, проповедуемое в ней; а так как Феодор постоянно пребывал в нечестии, то и умер вне общения с церковью. Да и собор, собранный в Мопсуесте, показал, что он не считался умершим в общении с церковью, ибо имя его в городе, в котором он был епископом, было вычеркнуто из церковных диптихов. Наконец защитники трех глав в противодействие осуждению трех глав указывали, что 4) нельзя осуждать Феодора, так как о нем хорошо отзывались некоторые представители церковного авторитета, например св. Кирилл, Иоанн Антиохийский с собором. Юстиниан берет на себя задачу отстранить и это возражение. Он соглашается с тем, что Кирилл нечто говорил за Феодора, но замечает, что еще больше Кириллом было высказано против Феодора, так что сказанное Кириллом в пользу Феодора не освобождает этого от осуждения. Что же касается до того, что Феодора хвалит Иоанн Антиохийский и собор антиохийских епископов, то Юстиниан обращает внимание на то, что Иоанн и епископы ему подведомственные были врагами Кирилла и защитниками Нестория и потому писали в пользу Феодора из вражды к Кириллу, по заблуждению. Да если кто-либо из лиц достойных уважения в церкви и хвалил Феодора, то это мало может служить к оправданию Феодора; ибо история находит, что многие из святых отцев хвалили некоторых еретиков, как напр. святые Дамас (папа), Афанасий и Насилий Аполлинария, а папа Лев Евтихия; и однако после того как узнано было их нечестие, еретики из за того не избегли осуждения и анафемы, которая впоследствии была произнесена против их лица и нечестия. Письмо Григория Богослова к Феодору, на которое также ссылались защитники трех глав в своих видах, указ признает подложным (Деян. V. 541 — 551). В той же третьей части своего указа император с подобною же тщательностью разбирает и те возражения, которые противники осуждения трех глав делали — в намерении показать незаконность осуждения послания Ивина. Сторонники трех глав по поводу Ивы возражали: 1) что послание Ивы принято святым Халкидонским собором. Император в указе не соглашается с подобным воззрением и говорит: каким образом можно считать послание это принятым от собора, когда собор по прочтении послания прямо и решительно потребовал от Ивы анафематствования Нестория и его учения, которых имело в виду защитить оно? Если бы собор принял послание, то осуждением Нестория, которое было вытребовано от Ивы, он в таком случае подверг бы осуждению и самого себя. Далее защитники трех глав говорили: что 2) нельзя осуждать послания потому, что в нем есть выражения православные, именно говорится: во Христе два естества, одна сила (власть), одно лице. Император находит, что это изречение не может свидетельствовать об истинной вере автора послания, прежде всего потому, что послание исполнено мыслей несторианских, и следовательно и выражение «два естества» нужно понимать также в смысле несторианском, т. е. выражение «два естества» употреблено вместо выражения «два лица»; далее в том же послании автор его называет Христа храмом, в котором обитал Бог-Слово, и следовательно он проповедует учение о том, что во Христе два лица, учение несторианское; наконец и Несторий учил о двух естествах во Христе, и однако же осужден, — недостаточно исповедовать два естества во Христе, но нужно признавать и ипостасное их соединение, чего не делает послание Ивы. Наконец защитники трех глав, утверждали, что 3) нельзя порицать послания на том основании, что оно внесено в соборные кодексы (записи). Возражение конечно ничтожно, и Юстиниану не стоило большого труда опровергнуть его. Юстиниан говорит: если бы эта мысль была правильна, то пришлось бы оправдать и Нестория и Евтихия, потому что из их сочинений и изречений много приведено в деяниях соборных; но кто не знает, что это приводится не для того, чтобы выставить их учение правильным, но для того, чтобы изобличить оное? Притом нужно принять во внимание и то, что на соборах некоторые из собиравшихся на них высказывают что-либо или по пристрастию, или по незнанию; но никто не внимает тому, кто скажет что-либо от себя частным образом, а все устремляют внимание только на то, что определено всеми с общего согласия (Д. V. 535–540).