История западноевропейского театра от возникновения до 1789 года

Реньяр не пытался исследовать явление в его глубине. Идеи драматурга ограничивались салонными мнениями, а его критика легкими насмешками. Обличительный пафос Мольера, его глубокое знание жизни, его ожесточенная борьба с общественными пороками, — все это было Реньяру и его современникам неведомо. В жизни эти люди являлись светскими остроумцами; такими они оставались и в искусстве. Комедии Реньяра были пронизаны гедонистическим отношением к жизни, их увлекательные, виртуозно-запутанные сюжеты, остроумные шутки, бойкие диалоги должны были непрерывно поддерживать в зрительном зале дух беззаботного и бездумного веселья.

Такие же развлекательные пьесы писал и Флоран Данкур (1661—1725). Будучи актером Французской Комедии, он являлся типичным практиком театрального дела, ему были ведомы все тайны драматургического ремесла. Поэтому комедии Данкура отличались большой искусностью построения, были наполнены всевозможными сценическими эффектами, всегда легко смотрелись, но так же легко и забывались. Данкур был мастером на все руки. Он ловко извлекал сюжеты из общественных скандалов и модных увлечений, инсценировал популярные романы, делал зарисовки городских и деревенских сцен. Характеристики в его комедиях бывали порой яркими, но в них не было ни уменья обобщить факты, ни желания оценить их. По своему жанровому признаку эти пьесы-обозрения продолжали линию мольеровских «Несносных» и намечали вехи к развитию современной комедии нравов. Но, чтобы создать этот жанр, недостаточно было поверхностных наблюдений и легкомысленных острот, тут необходимо было проникновение в сущность явлений и верное их осмысление.

Первую удачную попытку в создании комедии нравов сделал Лесаж, прославленный автор «Хромого беса» и «Жиль Блаза».

Лесаж (1668—1747) не был похож ни на одного из своих собратьев по перу. В то время как большинство современных ему писателей, начиная от заслуженных корифеев и кончая мелкой литературной братией, толпились в светских гостиных и прихожих, Лесаж жил и писал совершенно вольно, — он ни от кого не зависел и никому не угождал.

В истории литературы Лесаж был, кажется, первым крупным писателем, жившим только своим литературным трудом: всю жизнь Лесаж работал не покладая рук.

Начал он с переводов многотомных испанских романов и выпустил сборник переводных пьес под общим названием «Испанский театр» (1700). Литература, существовавшая за Пиринеями, третировалась во Франции, как явление дурного вкуса. Ее не знали и не хотели знать. Буало с презрением обзывал Лопе де Вега «удалым рифмачом», а Академия в свое время строго порицала Корнеля за его увлечение испанской драмой. Лесаж первый глубоко начал изучать испанскую литературу, и это очень благотворно сказалось на его собственном творчестве.

Ранняя комедия Лесажа «Криспеи, соперник своего господина» имела на себе явный отпечаток испанского плутовского романа, хотя и была написана в мольеровской манере.

Сюжет одноактной комедии «Криспен» вполне традиционен. Валер влюблен в Анжелику, которую ее отец Оронт просватал насильно за Дамиса, сына своего приятеля Органа. Но Дамис, живущий в другом городе, не может жениться, так как он уже тайно женат. Узнав эту неприятную новость, Орган посылает слугу Лебрена к Оронту, с тем чтобы тот сообщил о невозможности свадьбы. Лебрен встречается с Криспеном, лакеем Валера, и они задумывают хитрую авантюру. Так как никто в доме Оронта не видел жениха, то нужно ничего не говорить о расстройстве свадьбы, а представиться родителям и невесте в виде Дамиса, жениться на Анжелике и забрать приданое. Роль жениха берет на себя Криспен. Лебрен думает, что Криспен заботится о своем хозяине и хочет его ввести в дом под именем Дамиса. Так поступил бы традиционный слуга французской комедии. Но Криспен действует иначе. «Я ей предложу партию получше», — говорит он.

«Лебрен. Кого же?
Криспен. Себя.
Лебрен. Чорт возьми! Ты прав, это неплохо придумано.
Криспен. Я тоже влюблен в нее.
Лебрен. Одобряю твою любовь.
Криспен. Я назовусь Дамисом.
Лебрен. Отлично сказано.
Криспен. Женюсь на Анжелике.
Лебрен. Благословляю.
Криспен. Получу приданое.
Лебрен. Превосходно.
Криспен. И исчезну, прежде чем все выяснится.
Лебрен. Этот путь надо рассмотреть получше.
Криспен. Почему?
Лебрен. Ты говоришь об исчезновении с приданым, не упоминая меня. В твоем плане нужно кое-что исправить.
Криспен. О, мы исчезнем вместе.
Лебрен. Тогда я согласен!»

В слугах явно ощущаются черты испанских пикаро.