История запорожских казаков. Борьба запорожцев за независимость. 1471–1686. Том 2

4. Известить царскому величеству, что после смерти гетмана Богдана Хмельницкого поставляли в гетманы Ивана Виговского полковники и вся старшина городовая, чернь же и все войско запорожское о том вовсе ничего не знали и в раде не присутствовали. Обо всем этом войско, живущее за порогами, хотело известить через послов царское величество, согласно давнему войсковому обычаю; но старшина городовая, остерегаясь того, сочла это за бунтовство и солгала перед царским величеством, написав, будто бы в последние годы, со времени присяги всего запорожского войска царскому величеству, между войском запорожским никаких бунтов и ссор не бывало, и вся чернь единогласно питает одну любовь и верно и приятно служит царской милости. А между тем гетман Иван Виговский с полковником миргородским Григорием Сахненко [в другом месте он назван Яхненко] и другими полковниками ныне и недавно снова поновили свою присягу седмиградскому князю Ракоцию, шведскому королю и воеводам волошскому и молдавскому присягали, неизвестно, с ведома ли или без ведома царского величества. Все же войско запорожское Малой России, как поддалось, со всеми землями и городами, под высокую и крепкую руку царской милости, так и ныне неотменно и неподвижно при той жалованной грамоте пребывает, к изменникам приставать не хочет и во всем воле царской желает быть послушным, а чтобы государь за донесение на войско не опалился, оно слезно бьет челом великому государю.

5. Известить царскому величеству, что гетман, все полковники и вся старшина городовая очень гневаются на запорожцев за то, что они, выходя из Запорожья водою и полем под татарские города, милостию Божиего и счастием царского величества, большие обиды поганцам татарам чинят, победы над ними одерживают и полоняников, православных христиан, освобождают; старшина городовая этого не любит, говорит, что, вследствие драк запорожцев с татарами, она не может учинить присяги и помириться с крымским ханом.

6. Известить его милости царю, что крымский хан со всею ордой сидит пока дома, но имеет умысел пойти зимой на украинные города, чего ему Господь Бог да не поможет.

7. После всего просить царское величество, от имени черни и войска запорожского, поскорее отпустить послов и товарищей назад в Запорожье[341].

23 ноября запорожские послы Михайло Иванов Стрынджа с Иваном Степановым, Яковом Остафьевым и Семеном Остафьевым позваны были дьяками Алмазом Ивановым и Ефимом Юрьевым в Посольский приказ.

– С какими обидами запорожские посланцы пришли на гетмана, его полковников и старшину? – спросили дьяки послов.

– Когда запорожцы находились за польскими королями и когда учинились при гетмане Богдане Хмельницком за московским государем, тогда у них ни вольностей не отнимали, ни налогов на них не накладывали, ни промыслов чинить им не забороняли; теперь же, когда выбран был в гетманы Иван Виговский, сам он и некоторые, хотя и не все, из его друзей и советников, миргородский полковник Григорий Яхненко с товарищами, стали отнимать у нас вольности, ловить в речках рыбу, продавать вино, и все то отдают на ранды (аренды), и все те сборы, какие собираются в запорожском войске, все их отбирает себе гетман, ничего не давая войску и объявляя, что всю ту казну он употребляет на посольские расходы, послов же и посланников принимает у себя и отпускает без указа; при прежних же, польских, королях войско запорожское послов иных государств без королевского указа не принимало; также и теперь, когда войско под царскою высокою рукой учинилось, принимать послов без указа и тратить на них казну не годилось бы. И великий государь, его царское величество, пожаловал бы войско запорожское, не велел бы ни гетману, ни полковникам ломать у него вольностей и отнимать, чем кто кормился, промыслов.

– Великий государь желает, – заметили посланцам, – чтобы подданные православные христиане жили между собой в совете и чтобы чрез то, глядя на них, христианские народы радовались, а неприятели страшились; а как Ивана Виговского выбирали в гетманы, то тогда было две рады, одна в Субботове, другая в Корсуни, и в это время присутствовали все полковники.