История запорожских казаков. Борьба запорожцев за независимость. 1471–1686. Том 2

Таким образом, на Украине и Запорожье поднимались великие смуты, и через это готовился ряд бедствий для жителей, и причиной этих смут были не запорожцы и не украинцы, а сам гетман Брюховецкий с его статьей о введении в главных и второстепенных городах Украины, а также в Запорожье московских воевод с правами административно-экономических управителей страны. В этом винил Брюховецкого и сам епископ Мстиславский Мефодий, бывший друг гетмана, но теперь жестокий враг его за статью о просьбе назначения в Киев на митрополичью кафедру лица из московского духовенства. Так высказался Мефодий в тайной беседе его с киевским воеводой Петром Васильевичем Шереметевым. Когда Шереметев заговорил о необходимости послать в Запорожье к кошевому и казакам лист и особого посланца с целью разведки о причине их волнения, то епископ Мефодий на это заметил, что это дело самое надобное, но только надо в листе к запорожцам спросить, отчего у них чинится шатость и не от «бояр-ли-де от кого»[559]. Очевидно, под словом «бояре» Мефодий разумел никого иного, как самого Брюховецкого, добывшего себе сан боярина в бытность в Москве.

Крайнее недовольство гетманом обнаружилось не в одном Запорожье: вместе с этим оно обнаружилось и в городах Украины, прежде всего в Полтаве, потом Переяславе, Миргороде и других: «В Запорогах и в Полтаве начала быть шатость великая, потому что запорожцы и полтавцы и всех малороссийских городов полковники, старшина, казаки и духовенство боярина-гетмана не любят за то, что он начал делать своенравством»… Больше всех волновались полтавцы: «Запорожцы с полтавцами живут советно, что муж с женой»[560]. Так заявлял об этом тот же епископ Мефодий киевскому воеводе Шереметеву. Сам же гетман передавал московскому дьяку Фролову, что виновники всему – запорожцы. Как передают его слова «Акты Южной и Западной России»: через запорожцев на Украине объявилось много своевольников, охотных к бунтам и шарпанине, ленивых до черных работ: по замыслам запорожцев своевольники поднимают смуты и объявляют вражду к гетману-боярину; от запорожцев все зло происходит; ими же руководит одна страсть – как бы побольше людей разорить и, нашарпавшись чужого добра, всякому бы старшинства настичь; в Запорожье из-за Днепра понашло много казаков от голода, и там теперь бунты всякие затеваются; бунтуются и переяславцы, которые хотят идти на Запорожье и оттуда на гетмана ударить, и государевых людей, которые в Переяславе живут, злодеями и жидами зовут[561].

Объявляя обо всем этом в Москве, дьяк Фролов не скрыл и того, что гетман-боярин, недовольный на киевского полковника Василия Дворецкого за согласие его с духовенством, протестовавшим против назначения в Киев митрополита из московских владык, хотел послать Дворецкого в Запорожье с видимой целью, чтобы он уговорил казаков прекратить шатости, но с тайной, чтобы казаки убили его в Сечи[562].

Возникшая вражда между низовым войском и гетманом-боярином была как раз в руку врагам последнего. Пользуясь всеобщим недовольством на Брюховецкого, гетман правой стороны Днепра Петро Дорошенко и поляки употребляли все силы на то, чтобы привлечь на свою сторону запорожцев и с ними ударить на Брюховецкого. Так, 15 июля польский комендант Жебровский писал из Чигирина в Белую Церковь коменданту Яну Стахорскому, что гетман Петро Дорошенко «уже начал гораздо к доброму с запорожцами»[563]. Письмо это попало в руки Брюховецкого, и он немедленно сообщил об этом царю, прося государя поторопить присылку воеводы Сафонова с ратными людьми в Запорожье, чего он раньше так настойчиво добивался, чтобы воевода своим скорым приходом «мог зайти тем запорожских казаков злым замыслам».