История запорожских казаков. Борьба запорожцев за независимость. 1471–1686. Том 2

Настал 1678 год. России вновь грозила беда от нашествия турок на Украину. Турки и татары снова собрались идти под Чигирин. Ходили слухи, что турецкий султан приказал идти на войну всем своим подданным от 12 лет; что в одной Волошской и Мутьянской земле он велел заготовить 60 000 тесниц и 60 000 кирок, лопат и топоров. На этот раз предводителем турецких войск был объявлен визирь Кара-Мустафа – человек, испытанный в ратном деле. Царь и гетман вновь стали готовиться к отпору и потому вновь должны были ведаться с Иваном Серко. А между тем о Серко снова стали приходить недобрые вести. Гетману доносили, что кошевой поддался турскому султану и в большой дружбе с крымским ханом, что он сношается с ними через обоюдных, с той и другой стороны, послов, что он пересылает все царские грамоты и гетманские листы к султану и обнадеживает его отстать от подданства русскому царю, так как ему без того сильно далась Сибирь, попасть куда он вовсе теперь не желает. Говорили и о том, что Серко сношается с Хмельницким через своего посланца Яненко, а Хмельницкий сношается с Серко через Коваленко, подкупая запорожцев деньгами и, по султанскому указу, всякими запасами обнадеживая их, «только б слов своих не дерзали переменяти, на Крым и на иные города наступати», за что запорожцы и кошевой Серко со своей стороны отправили послом войскового есаула Шило, «чтоб султан письмом своим их подкрепил и в походе своем на Москву заднепровских городов не занимал и черными Муравскими шляхами шел». Указывали также на то, куда Серко, для преклонения под басурмана, имел намерение выходить, а именно на реку Ингул[860]. Наконец, сообщали о Серко и то, что, отправив к Хмельницкому своих послов, Ивана Яненко и Семена Гречку, Серко заключил с ним тайный договор на том, чтоб веру православную не гнать, чтоб податей и ясырю не давать, чтоб вольностей и прав запорожских не нарушать, чтоб старшин турецкого войска и татар в малороссийские города не допускать, и за все это, если султан согласится на эти статьи, он, Серко, его, Юраску, примет за князя и всю Украину по обе стороны Днепра приведет под турецкую державу. Впрочем, более дальновидные люди, те, которые лучше понимали Серко, доносили гетману, что Серко этим всем «просто манит врагов, чтобы враги на него самого прежде времени не наступили, Запорожьем и Сечью не овладели и разорения не учинили; что он только времени выжидает, чтобы над Крымом и над крымскими людьми промысл чинить; оттого ж и гетману о всяких тамошних (крымских) ведомостях в то же время пишет»[861]. И точно, 26 января Серко доносил гетману о движении татар на Чигирин; взамен чего гетман извещал его о приказании царя всем силам идти под Чигирин, а малым войскам, по совету Серко, стать у Муравских шляхов, в Белгороде и на Осколе-реке[862]. В то же время Серко писал письмо и царю, прося его, через своих казаков, об отпуске из Москвы на Сечь Махмета, мурзы белогородской орды, на освобождение из Крыма кровных своих[863].

Не доверяя ни в чем кошевому, гетман особенно был возмущен, когда ему прислано было письмо Хмельницкого к Серко.

7 февраля Хмельницкий писал Серко, что, по его просьбе, он готов стараться у султана об освобождении из неволи пленных казаков, зато просил кошевого прислать к нему или товарища своего, или 100 человек нарочных послов; если же он послов не пришлет, то тем его, Хмельницкого, в большой стыд перед султанским величеством приведет, который постоянно о них спрашивает, да и своих товарищей, находящихся в неволе, погубит всех. Получив это письмо, Серко отослал его, вместе с собственным письмом, Самойловичу. В собственном письме Серко в свое оправдание писал, что просил Хмельницкого за прежних своих товарищей, взятых у Лодыжина. В заключение письма Серко говорил, что посольства к Хмельницкому он никакого не посылал, а только лишь просил о своих товарищах, в доказательство чего приложил и ответ Хмельницкого на свою просьбу. Вслед за этим письмом Серко отправил гетману и другое письмо. В нем он советовал гетману, как поступить, на случай прихода врагов, с городом Чигирином. Совет его состоял в том, что вместо того, чтобы защищать разоренный неприятельским мечом город, было бы удобнее оборонять Киев, святой город: «Лучше бы жителей всех тамошних (Чигирина) из города вывесть, а самый замок сжечь, потому что поганый на пожарное место не пойдет, да и нам на две доли войско неудобно разделять»[864].