История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 11

Я захожу в кафе, чтобы позавтракать, и слышу, как кто-то рассуждает о разумности самоубийства, когда, решившись умереть, выбирают повешение; предполагалось, что это утонченная смерть, и что большое преимущество ее в том, что любой повешенный в свой последний момент имеет половой член в состоянии эрекции и извергает сперму. Выходя из кафе, я вдруг ощутил руку вора платков в тот момент, когда он вынимал ее из моего кармана. Менее чем в месяц у меня украли по меньшей мере двадцать платков. Большое число жуликов Неаполя живет только этим ремеслом, и их ловкость достойна восхищения. Когда жулик увидел себя пойманным, он попросил меня не поднимать шума, заверив, что вернет мне все платки, что у меня украл, и сказал, что их у него шесть или семь.

– Ты украл их у меня двадцать и более.

– Я – нет, но это кое-кто из моих товарищей. Пойдемте со мной, и вы их найдете, может быть, всех, и тот, кто вам их вернет, получит хорошее вознаграждение.

– Это далеко?

– Около замка; но отпустите меня, потому что на нас смотрят.

Этот мошенник отвел меня к плохой гостинице, в десяти шагах от дома Каллимены, и минуту спустя сделал мне знак войти в комнату, где очень встревоженный человек спросил у меня, правда ли то, что я хочу купить старые вещи. Узнав, что я хочу купить платки, он открыл шкаф, который выглядел как дверь, и показал мне по меньшей мере две сотни, из которых я нашел десять или двенадцать своих, которые и купил в десять раз дешевле того, что они стоят. В последующие дни я купил там несколько других, не чувствуя никакого смущения, несмотря на уверенность, что все, что я покупаю, украдено. Тот же благородный неаполитанский торговец, хорошо меня узнав и поняв, что я его не предам, сказал мне по секрету, за два или три дня до моего отъезда из Неаполя, что если я хочу купить товаров на десять или двенадцать тысяч дукатов, я получу за них тридцать тысяч, продав их в Риме или в другом месте.

– Каковы ваши товары?

– Часы, табакерки и кольца, которые я не решаюсь продавать здесь, потому что все это украдено.

– И вы не боитесь?

– Я не очень боюсь, но я не доверяюсь всякому.

Я поблагодарил его и не захотел смотреть на эти игрушки; я боялся, что не смогу противиться желанию купить за десятку то, что стоит пятьдесят. Я бы оказался некоторым образом владельцем ворованной вещи, которую купил.

По возвращении в гостиницу я встретил новоприбывших знакомых иностранцев. Из Дрездена прибыл Бертольди с двумя молодыми саксонцами, которым служил гувернером. Эти молодые сеньоры были красивы, богаты и, по всему видно, любили удовольствия. С Бертольди я был знаком двадцать пять лет. Он играл Арлекина в Итальянской комедии, которую держал у себя король Польши, и после его смерти его держали в качестве советника в том, что касалось оперы буффо, которая нравилась вдовствующей Выборщице, большой музыкантше. Они поселились рядом со мной, и мы сразу завели тесное знакомство.

Из других иностранцев, которые прибыли в тот же час со множеством людей в свите, были мисс Шуделейг, ставшая герцогиней де Кингстон, с лордом и с шевалье, имя которого выскользнуло из моей памяти. Дама меня сразу узнала, и, не теряя времени, возобновила знакомство, которое я ей сразу предложил; час спустя пришел с ней повидаться г-н Гамильтон, и я был рад с ним познакомиться. Мы пообедали все вместе. Г-н Гамильтон был человек гениальный; мне говорили, что он теперь женат на девушке, обладающей талантом сделать его влюбленным. Это несчастье часто приключается с людьми, которые уверены, что защищены от него на всю жизнь; годы ослабляют сердца, как и умы. Жениться – это всегда глупость, но если мужчина ее совершает, направляясь к старости, она смертельна. Женщина, на которой он женится, может испытывать по отношению к нему лишь благодарность, за которую он платит своей собственной жизнью, которую сокращает; и если, случайно, эта женщина любит его, он оказывается в условиях еще более тяжелых. Он должен будет умереть за два или три года. Семь лет назад я избежал этой глупости в Вене, a qua me servavit Apollo [46] .

После обеда я представил герцогине де Кингстон двух саксонцев, которые передали ей новости о вдовствующей Выборщице Саксонии, которую она очень любила. Мы все пошли на комедию. Так случилось, что м-м Гудар была в ложе возле нашей; г-н Гамильтон развлекал герцогиню, рассказывая ей историю этой прекрасной ирландки. Герцогиня не проявила никакого желания с ней познакомиться.