История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 2

Удивление, замешательство охватили отца и сына. Добрый и нежный отец попросил у меня прощения со слезами на глазах, предложив стать на его место. Я успокоил его, обняв в ответ. Тот, кто меня узнал, был сутенер, которого я поколотил несколько недель назад за то, что он заставил меня напрасно дожидаться одну танцовщицу, которую должен был привести. Если бы ему удалось немного поговорить с несчастной графиней, он бы захватил ее сам и отвел в какой-нибудь бордель.

Было решено, что граф отложит свое обращение в Совет Десяти до момента, пока станет известно, где Стеффани.

– Уже шесть месяцев, – сказал я, – как я его не видел; но обещаю вам убить его на дуэли, как только он появится.

На что молодой граф сказал с холодным видом, который мне чрезвычайно понравился:

– Вы убьете его только после того, как он убьет меня.

Но г-н де Брагадин не сдержался и сказал:

– Вы не будете драться со Стеффани, ни тот, ни другой, потому что он мертв.

– Мертв! Воскликнул граф.

– Не следует понимать эти слова буквально, продолжил осмотрительный Барбаро, – несчастный мертв как человек чести.

После этой редкостной сцены, когда я увидел, что дело почти раскрыто, я направился к ангелу, который находился под моей охраной, сменив по пути три раза гондолу. В большом городе Венеции это верный способ сделать напрасным рвение шпионов, следящих за кем-то, чтобы выяснить, куда он направляется.

Я повторил слово за словом всю описанную сцену графине, которая ожидала меня с бьющимся сердцем. Она плакала от радости, узнав, что отец хочет ее обнять, и бросилась на колени, возблагодарив Бога, когда я заверил ее, что никто не знает, что злодей был в ее комнате. Но когда я повторил ей слова: «Вы убьете его лишь после того, как он убьет меня», которые сказал мне ее брат прочувствованным тоном, она не смогла удержаться и не поцеловать меня, утопая в слезах и называя меня своим ангелом, своим спасителем. Я пообещал ей представить этого дорогого брата не позднее, чем послезавтра. Мы весело поужинали, не говоря ни о Стеффани, ни о мести.

После того, как мы немного поужинали, Амур делал с нами все, что хотел. Два часа пролетели для нас незаметно, потому что наслаждения не оставляли нам времени для того, чтобы порождать новые желания. Я покинул ее в полночь, заверив, что она увидит меня семь или восемь часов спустя. Я не остался на ночь, потому что хотел, чтобы хозяйка в любом случае могла подтвердить, что я никогда там не ночевал.

И я очень бы пожалел, если бы не поступил таким образом. Я нашел моих троих благородных друзей еще не спящими и с беспокойством ожидающими меня, чтобы сообщить удивительную новость. Г-н де Брагадин узнал о ней в Сенате.

– Стеффани, – сказал он, – мертв, как нам сообщил наш ангел Паралис на своем языке. Он мертв для мира, приняв обет капуцина, и весь Сенат, естественно, об этом информирован. Между тем, мы знаем, что это наказание. Возблагодарим Бога и его иерархии за то, что удостоили нас знанием того, чего никто больше не знает. Теперь надо завершить дело и утешить этого доброго отца. Следует запросить Паралис, где эта девушка, которая на этот раз не может быть со Стеффани, потому что она не приговорена стать монахиней.

– Я не буду советоваться с моим ангелом, – ответил я, – потому что это от него исходило указание для меня держать до сих пор в тайне местопребывание юной графини.

После этого краткого вступления я рассказал им всю историю, по всей правде, за исключением того, что им знать не следовало, поскольку в головах этих трех превосходных мужей, которых женщины в свое время заставляли делать множество глупостей, преступления любви стали ужасными. Г-да Дандоло и Барбаро вскочили в изумлении, поняв, что уже пятнадцать дней эта девушка находилась у меня, но г-н де Брагадин сказал тоном адепта, что это его не удивляет, что это соответствует каббалистическим указаниям, и более того, он об этом знал.

– Необходимо, – продолжил он, – сохранить это в тайне от графа до той поры, что мы уверимся, что он ее простит и вернет на родину, и пусть делает дальше, что хочет.

– Он должен ее простить, – подтвердил я, – потому что замечательная девица никогда бы не уехала со Стеффани, если бы совратитель не заставил ее ехать за собой, дав это обещание жениться. Она шла пешком до барки, села на нее и сошла в тот момент, когда я выходил из Римской почты. Веление свыше внушило мне подойти к ней и пригласить пойти со мной. Она послушалась, и я отвел ее в укрытое помещение, к одной набожной женщине.

Мои три друга слушали меня так внимательно, что казались застывшими статуями. Я сказал им пригласить графов обедать на послезавтра, потому что я должен посоветоваться с Паралис de modo tenendi[39]. Я сказал г-ну Барбаро дать знать графу, в каком смысле ему следует рассматривать Стеффани как мертвого. Поспав четыре или пять часов, я отправился к вдове, предупредив ее не подавать нам кофе, пока мы не позовем, поскольку нам надо занять три-четыре часа на писание писем.