История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 2

Карло пригласил господ Дандоло и Барбаро, и я с ними отправился в Пр. в назначенный день. Я нашел у кюре стол на двенадцать персон, установленный слугами графа, который направил туда также своего повара и все необходимые продукты. Когда я увидел Кристину, я вышел в другую комнату, чтобы скрыть от всех свои слезы. Она была прекрасна как звезда и одета крестьянкой. Ее жених и сам граф не смогли уговорить ее идти в церковь одетой как венецианка и с припудренными волосами. Она сказала Карло, что оденется по-венециански, когда будет с ним в Венеции, но он ни за что не увидит ее в Пр. одетой иначе, чем она одевалась всегда, и она не даст повода девушкам, с которыми росла, издеваться над ней.

Кристина казалась Карло чем-то сверхъестественным. Он сказал мне, что узнал у нее о женщине, у которой она жила пятнадцать дней, что провела в Венеции, чтобы узнать, кто были те двое, которых она отвергла, и был поражен, потому что у них были все качества, нужные для того, чтобы согласиться. «Эта девушка, – сказал он, – это жребий, данный мне небом, чтобы сделать меня счастливым, и это вам я обязан этим прекрасным приобретением». Его благодарность мне понравилась, и, разумеется, я и не подумал ей воспользоваться. Я радовался, видя, что смог сделать их счастливыми.

Войдя в церковь за час до полудня, мы были поражены, увидев ее заполненной до того, что не знали, где приткнуться. Большое количество знатных людей из Тревизо приехало, чтобы убедиться, правда ли то, что торжественно празднуется свадьба крестьянки в тот период, когда церковь запрещает праздники. Это было для всех чудом, потому что следовало ожидать еще всего месяц до разрешенного срока. Такому должна была быть тайная причина, и все досадовали, что не могут ее разгадать. Но когда появились Кристина и Карло, все поняли, что очаровательная пара заслуживает блестящего отличия и исключения из общих правил.

Графиня Тос. из Тревизо, крестная Кристины, подошла к ней после мессы, когда она выходила из церкви. Она обняла ее как нежная подруга, скромно посетовав на то, что она не сообщила ей, проезжая через Тревизо, об этом счастливом событии. Кристина, в своей наивности, ответила ей со скромностью и нежностью, что должна отнести это упущение на счет необходимости спешить использовать разрешение от самого главы христианской церкви. Дав этот разумный ответ, она представила ей своего мужа и попросила графа, его крестного, пригласить Мадам, ее крестную, оказать честь свадебному обеду. Что и было сделано. Такой оборот событий, который должен был бы стать плодом аристократического воспитания и хорошего знания света, явился для Кристины лишь простым результатом правильного и бесхитростного ума, который бы не проявился таким блестящим образом, если бы старались привить ему эти навыки искусственно.

Едва войдя в залу, новобрачная бросилась на колени перед своей матерью, которая, плача от радости, благословила ее вместе с ее мужем. Эта добрая мать принимала поздравления всей компании, сидя в кресле, откуда ее болезнь не позволяла ей подниматься.

Сели за стол, где, согласно распорядку, Кристина и ее муж заняли первые места. Я с большим удовольствием занял последнее. Несмотря на то, что все было замечательным, я ничего не ел и не говорил. Единственным занятием Кристины было распределять свое внимание между всеми присутствующими, либо отвечая на вопрос, либо обращаясь со словом, поглядывая на каждый жест своего дорогого супруга, как бы проверяя, одобряет ли он то, что она говорит. Она сказала два-три раза вещи столь милые по отношению к его тете и сестре, что они не могли удержаться, чтобы не подняться и не подойти и поцеловать ее и ее мужа, которого они назвали счастливейшим из людей. Я с радостью в душе слышал, как г-н Альгаротти сказал м-м Тос., что не получал за всю свою жизнь большего удовольствия.

В двадцать два часа Карло сказал ей что-то на ухо, и она поклонилась м-м Тос., которая встала. После обычных поздравлений новобрачная вышла и раздала всем девушкам деревни, собравшимся в соседней комнате, пакетики с конфетами, лежавшие в большой корзине. Она попрощалась с ними, расцеловав всех без малейшей тени гордости. После кофе граф Альгаротти пригласил всю компанию отдохнуть в своем доме в Тревизо и обедать на другой день после свадьбы. Кюре счел возможным уклониться, не говоря о матери, которая после этого счастливого дня чувствовала себя день ото дня все хуже и умерла два или три месяца спустя.

Кристина покинула свой дом и свою деревню, чтобы перейти к мужу, которого она сделала счастливым. Г-н Альгаротти уехал вместе с графиней Тос. и моими двумя благородными друзьями; Карло и его жена отправились одни, а тетя и сестра поехали со мной в моем экипаже.

Эта сестра была вдова двадцати пяти лет, не без достоинств, но я отдал предпочтение тете. Она сказала мне, что ее новая невестка настоящая игрушка, сотворенная, чтобы ее обожали все, но она себе не представляет, что будет, когда она выучится говорить по-венециански.