История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 7

Этот глупый проект дал мне ясно понять, что бедная Вероника лишена разума, который был бы ей нужен для того, чтобы сделать из меня своего дурачка. Я был уверен, что г-н Гримальди не является его автором, и что когда я его ему сообщу, он над ним посмеется.

Аннет, принеся мне мой шоколад, сказала, что ее сестра надеется получить ответ на свое письмо. Я сказал, что она его получит. Я поднялся и сразу пошел к ней лично, держа в руке полученное от нее письмо. Я застал ее сидящей в постели, так что ее неглиже могло бы меня соблазнить, если бы ее безумный поступок не заставил меня выкинуть ее из моей головы.

Я уселся на ее кровать, и Аннет вышла из комнаты, даже закрыв дверь, но она сказала мне впоследствии, что осталась подслушивать.

– Зачем нам писать, – сказал я ей, – если мы можем говорить?

– Часто более удобно писать, чем говорить.

– Это верно в политике и в коммерческих делах, когда пытаются обмануть; но в делах сердечных я с вашим мнением не согласен. Любовь, дорогая моя, дает карт бланш : никаких записей, никаких гарантий; отдайтесь мне, как сделала Розали, и начните с того, что отдайтесь мне этой ночью, не получая от меня никаких обещаний. Доверьтесь любви. Вот проект, который окажет честь нам обоим, и который, если это может доставить вам удовольствие, я представлю на одобрение г-ну Гримальди. Ваш проект, даже если он вас и не позорит, внушает большое опасение относительно вашего ума, потому что может быть одобрен лишь дураком, совершенно лишенным здравого смысла. Невозможно, чтобы вы любили человека, которому делаете такое предложение, и я уверен, что у г-на Гримальди он вызвал бы возмущение, и он отказался бы в нем участвовать.

Мой высокомерный ответ ее не смутил. Она сказала, что любит меня недостаточно сильно, чтобы отдаться, не зная, на каких условиях. Я ей ответил, что, со своей стороны, тем более не люблю ее настолько, чтобы дать ей победу на тех условиях, которые она мне предписала. После этого я ее покинул и приказал Коста известить хозяина фелуки, что хочу уехать завтра на рассвете. Определившись с этим, я пошел попрощаться с маркизом, который сказал мне, что этим утром представил П-и Розали, и она его достаточно хорошо приняла. Я был этим очарован. Я обновил у него мои рекомендации, но они не понадобились.

В этот год две женщины, которых я безумно любил, обе, исполненные достоинств, и с которыми я бы никогда не расстался, если бы это зависело только от моей воли, были отобраны у меня двумя стариками, которым я помог в них влюбиться, сам того не желая. Они решили судьбу той и другой; но косвенным образом они именно мне принесли большое благо, так как избавили меня от обузы. Они должны были бы знать, что моя судьба, несмотря на все ее кажущееся величие, не была прочной. В последствии мой читатель в этом убедится.

Я провел день, раздавая подарки Веронике и Аннет за их хлопоты по укладыванию моих чемоданов. Я не хотел, чтобы с этим связывались Ледюк и Коста. Вероника, ни веселая, ни грустная, имела вид вполне довольной своей судьбой, и говорила со мной, как будто между нами не было никаких разногласий. Я был этим вполне доволен. После ужина они уложили меня в постель, и своим пожатием руки Аннет известила меня, что придет ко мне с визитом. Я был этому рад; Я решил подарить ей пятьдесят цехинов, так, чтобы Вероника этого не знала, поскольку не хотел отметить ее тем же. Я положил сверток цехинов на свой ночной столик, и дал ей его, когда она пришла. Сказав мне, что Вероника спит, она спросила, что бы я сделал, если бы Вероника согласилась оказаться в моей постели.

– Я все слышала, – сказала она, я узнала, что вы ее любите.

– Я уверен, моя дорогая, что она никогда на это не согласится. Я люблю только тебя.

Но полчаса спустя меня ждал сюрприз в виде появления Вероники, которая, с подсвечником в руке, подбодрила свою добрую сестричку взрывом смеха. Я рассмеялся также, не выпуская ее из моих объятий. У Вероники на теле была только рубашка, она была прекрасна, и у меня не было никаких причин ее отпускать.

– Вы пришли, – сказал я ей, – чтобы прервать наши наслаждения и высказать упреки вашей сестре, которую в дальнейшем вы будете презирать.

– Я всегда ее буду любить.

– Рабыня любви, она отдалась мне без всяких условий.

– У нее больше ума, чем у меня.

– В самом деле?

– В самом деле.

– Очень хорошо. Так обнимитесь же.

При этом приглашении она ставит на ночной столик подсвечник и присоединяется к Аннет, которую покрывает поцелуями. Эта сцена пришлась мне по душе. Я приглашаю ее лечь рядом с сестрой, освобождая ей место, и она проскальзывает меж простынями. Я чувствую, как она озябла от холода, и красота этой картины, которую я никак не ожидал, меня соблазняет и вдохновляет. Я не могу себе отказать в желании сделать перерыв. Мне необходим обстоятельный комментарий, чтобы мое сладострастие развернулось во всей моей полноте. Прошу прощения.

– Эта очаровательная игра, что вы со мной ведете, – говорю я двум сестрам, – вы о ней договорились заранее? А вы, Вероника, знали ли вы, где окажетесь в настоящий момент?