История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 8

Я зову буфетчика, чтобы расплатиться за прохладительные напитки, что я заказал, и кладу шесть двойных луи в руку юной персоны, но гордячка-мать, заметив это, не разрешает ей их принять. Я этому не удивился, несмотря на нужду, в которой она находилась, потому что эта мать была очаровательна и стоила еще больше, чем дочь, про что знала. Я должен был бы предпочесть ее и кончить на этом пререкания, но каприз! В любви такое не принимают в расчет. Я чувствовал, что она должна меня ненавидеть, тем более, что не любя свою дочь, она была оскорблена, что ту предпочли ей.

Покинув их и держа в руке эти шесть дублонов, которые гордость или досада заставили их отвергнуть, я отправился к банку в фараон, решив посвятить их фортуне; но эта легкомысленная жертва, не менее гордая, чем у капризной вдовы, была отвергнута, как и ею, и, ставя их пять раз на карту, я одним ударом свалил банк. Англичанин по имени Мартен, предложил мне поставить деньги со мной напополам, я согласился, потому что знал его как хорошего игрока, и в восемь-десять туров мы так хорошо повели наши дела, что я не только выкупил ларец и покрыл все остальные мои потери, но и стал обладателем довольно большой суммы.

В это время Кортичелли, разозлившись на меня, раскрыла все м-м д'Юрфэ, рассказав ей историю своей жизни, нашего знакомства и своей беременности. Но чем правдивей был ее рассказ, тем более добрая дама утверждалась в мысли, что она сумасшедшая, и она лишь смеялась вместе со мной над предполагаемым безумием моей предательницы. Она черпала все свое доверие из инструкций, которые давал ей Селенис в своих ответах.

Между тем я, со своей стороны, не мог оставаться равнодушным к поведению этой девицы; я принял решение перевести ее есть в комнате матери, оставшись единственной компанией м-м д'Юрфэ и уверив ее, что мы легко найдем другой священный сосуд, и что безумие Ласкарис делает ее совершенно неспособной участвовать в наших мистериях.

Вскоре вдова д'Аше, стесненная нуждой, оказалась вынуждена уступить мне свою Мими; но я утихомирил ее своей нежностью и тем, что в начале я соблюдал приличия, так, что она могла делать вид, что ничего не замечает. Я выкупил все, что у нее было в закладе, и, довольный ее поведением, хотя ее дочь еще и не ответила вполне на мою страсть, разработал план отвезти их обеих в Кольмар вместе с м-м д'Юрфэ. Чтобы склонить эту даму к столь доброму деянию, так, чтобы она не заподозрила мотив, я задумал сделать так, чтобы она получила этот приказ от луны в письме, которое она ожидала; я был уверен, что в этом случае она повинуется слепо.

Вот каким образом я взялся за дело, чтобы осуществить переписку между Селенис и м-м д'Юрфэ.

В день, определенный луной, мы отправились вместе ужинать в сад за городом, где, в комнате на первом этаже, я приготовил все, что необходимо для мистического культа; имея в кармане письмо, которое должно было спуститься с луны в ответ на то, которое м-м д'Юрфэ тщательно подготовила, и которое мы должны были отправить по этому адресу. В нескольких шагах от комнаты церемоний я поместил большую ванну, наполненную теплой водой, смешанной с эссенциями, подходящими царице ночи, и в которую мы должны были погрузиться вместе в час апогея луны, который приходился в этот день на час после полуночи.

Когда мы воскурили ароматы, растворили эссенции, свойственные культу Селенис и произнесли мистические моленья, мы полностью разделись и, держа мое письмо спрятанным в левой руке, я подтолкнул м-м д'Юрфэ к краю ванны, где находилась чаша из алебастра, наполненная можжевеловым спиртом, который я поджег и произносил каббалистические слова, которых сам не понимал, и которые она повторяла, передавая мне письмо, адресованное Селенис. Это письмо я сжег в пламени можжевельника, при ярком свете луны, и простодушная д'Юрфе заверила меня, что видела, как поднимаются знаки, начертанные ею самой, по лучам этой звезды.

После этого мы вошли в ванну, и письмо, которое я держал спрятанным в руке, и которое было написано в круговую, серебряными буквами на зеленой бумаге, покрытой льдом, появилось на поверхности воды десять минут спустя. Как только м-м д'Юрфэ ее заметила, она почтительно его взяла и вышла из ванны вместе со мной.