История жизни, история души. Том 2

Большую радость доставил мне «Старый Пимен»³ —перечитала как бы впервые. Замечательно. И Вы у меня замечательный дружок, милый, всё понимающий и чующий, гордый, заносчивый, робкий рыжик, молча одаривающий меня самым - для меня и для нас обеих - бесценным. Спасибо. Как ужасно, что ваше поколение -десятка два людей из него! разминулись с моей матерью - только из-за возраста, только возрастом разминулись. Ужасно и непоправимо, как всё то, во что время вмешивается. Не то, что вас несколько, но Вы одна сумели бы маму удержать в жизни, ибо для Вас (вас) она и писала, Вам (вам) она близка — Вы её настоящие современники. Её же поколение отставало от неё, говорило с ней на разных языках - на языках «отцов и детей», самых между собой не договаривающихся. Да и говорило ли, слышало ли глухонемое время — и племя? <...>

И ещё одна сверх-просьба — приедете — не везите никакой «жратвы», помимо той, о к<отор>ой специально просит А<да> А<лек-сандровна>⁴ и никаких подарков. Нам нужны наши две летние девочки, а не волы, волхвы и ослы — ослы, груженные дарами, волхвы, груженные волами (?), — а такая «тенденция» у вас есть. Тенденцию беру в кавычки; прочтя в газете предложения одного читателя выкинуть из Программы Коммунистической партии

Советского Союза все слова нерусского происхождения. Что себе думает сей читатель в частности о словах «программа КП»? Обнимаю вас

Ваша А.Э.

' Астры, которые привезла А.С. Инесса Захаровна Малинкович.

² 18 сентября - день рождения А.С. и именины Е.Я. Эфрон.

³ Автобиографическая проза 1933 г. М. Цветаевой «Дом у Старого Пимена».

⁴ Ада Александровна Шкодина.

В.Н. Орлову

3 октября 1961

Милый Владимир Николаевич!

Это Вам - через меня - мамина благодарность за книгу. Примите так же, как я дарю — от всего сердца.

Стихи из «Юношеских стихов», чьей рукописи не сохранилось. Существуют только в правленной маминой рукой машинописной копии приблизительно 17—19 года. Это — единственный известный мне автограф из этого цикла¹. Но не только в этом его бесценность.

Вот Вам выдержки из письма Пастернака от 17 марта 1952 года мне, в Туруханскую ссылку:

«И вот когда навалились на меня все эти припадки, врачи, рентгены, я не сразу после постели принялся за работу, и в недельный промежуток разобрал, наконец, эти альбомы и книжки». (Речь идёт об архиве отца Б<ориса> Л<еонидовича> - художника Л.О. Пастернака. I

Из этих кип появились очень единичные, очень немногочисленные приглашения, визитные карточки... из них вывалилось моё марбургское выпускное свидетельство и выпали эти мамины листочки... тебе я его посылаю, как мамин из странствий вернувшийся автограф, как талисман, как её ручательство в будущем. Но какой огонь, какое совершенство! И какая естественная человеческая речь!»

Талисман этот помог мне - я вернулась из Сибири, я дожила до маминой книжки.

Теперь пусть Вам он принесёт - приносит - счастье.

Книжечку я пока только подержала в руках - сигнал, но, верно, скоро будет, а м. б. уже и есть - тираж. Хорошая вышла книжечка! Кое-что (очень немногое) мне там и «против шерсти» — но не в моей «шерсти» суть... А огорчила всерьёз только всеми на свете прозеванная опечатка — в «Поэме Заставы»²; даже две - «Ад? да, но и сад —

для — баб и солдат — старых собак — малых ребят»... солдаты превратились в солдаток, ребята в ребяток, раздробился, исказился ритм, да и смысл. Вот такой опечатки мать мне никогда не простила бы, она, смеявшаяся от души над, скажем, вместо: «здесь, на земле, мне подавали грош и жерновов навешали на шею» - «и жемчугов навешали на шею...»³

Ну, ладно! .

Всего, всего Вам доброго. На днях отбываю недели на две в Латвию - воображаю, какая там пакость, потом обратно. Переводить никому не нужное.

Ваша АЭ

' Кн. «Юношеские стихи» при жизни М. Цветаевой не была издана. Рукописный и машинописный (с авторской правкой) экземпляры хранятся в РГАЛИ. Какие именно стихи из этого сборника были посланы адресату - неизвестно.

² 3-я и 5-я строки 7-й строфы «Поэмы Заставы» (1923) (II, 188).

³ 2-я строка 2-й строфы стих. 1918 г. «Не самозванка - я пришла домой...»

(I. 394).

Э.Г. Казакевичу

12 октября 1961

Милый друг Эммануил Генрихович! Спасибо за Ваши сердечные слова¹. Они очень дороги мне в эти дни - радостные и нестерпимопечальные. Где-то у мамы в записной книжке есть слова о том, что живому поэту посмертная слава не нужна, и вот через это никакой моей радости по поводу книжечек, книг или собраний сочинении не перешагнуть. Я рассудком (хоть и мало у меня его) - знаю, что всё это нужно и хорошо - книги имею в виду, а сердце ничуть не радо - пепел Клааса сильней всего, пусть он только пепел. Ни до чего мама не дожила - мало сказать не дожила'. Ах, Эммануил Генрихович, как мне мертвы многие живые, как мне живы мертвые -не дожившие. Я не только о маме — я о времени, о великой забывчивости живых. Впрочем, всё это словам неподвластно, сказать об этом дано лишь тем, кто рано умолкает, кому время - любое - всегда затыкает глотку. „