История Золотой империи

Дай-дин двадцатое лето. В третий месяц Тушань-кэ-нин сделан младшим министром. В четвертый месяц Ши-цзун сказал министрам: "Вельможи нюйчжи говорят, что я слишком умерен в расходах на стол и другие потребности. Но я думаю иначе. Можно ли назвать чрезмерную расточительность хорошим делом. Притом я сделался стар и не нахожу для себя удовольствия в яствах из убитых животных. Уметь соблюдать умеренность и для царя не есть порок. Если моя одежда сделается грязной,[358] я всегда прикажу ее мыть, и тогда только сменяю ее, когда уже обветшает. Прежде шатры (царские) украшали золотом; ныне не должно быть этого. Довольно и того, если будут удовлетворены нужды, зачем непременно показывать во всем пышность?".[359] В десятый месяц государь говорил министрам: "Я знаю, что государю неприлично входить в исследования маловажных дел, но замечая в вас чрезмерную беспечность, я иногда расспрашиваю об оных. Так, в настоящее время мне доносят, что всеми землями по северную сторону гор{491} завладели сильные дома царевичей и царевен и, не обрабатывая оных для себя, отдают их в наем поселянам. Господа! Все сие происходит от вашей невнимательности. Вы обязаны со всем усердием прилежать к делам. Не причиняйте мне беспокойств и печали". В сие время министр Вань-янь-шоу-дао просил увольнения от должности. "Министр! — сказал император. — Ты потомок заслуженных вельможей прежних государей, поэтому я нарочно возложил на тебя важную должность правителя государства. Со времени принятия оной ты исполнен был верности и усердия, за что я весьма доволен тобой. В настоящее время ты, за старостью, просишь увольнения, и в этом ты соблюл обязанность министра. Но для заступления твоего места еще не найден человек достойный, почему нельзя удовлетворить твоему прошению. Послужи еще". Император говорил министрам: "Всякий служащий, доколе находится при низших должностях, старается быть правосуден и бескорыстен с тем, чтобы получить повышение; в то время трудно узнать, хорош он или худ. Но когда он сделается большим чиновником, тогда при рассмотрении его дел становятся ясными его природные склонности. Так, чиновник чжао-тао-сы{492}[360] по имени Чжэ-дянь сначала, когда был чиновником тун-чжи в Дин-чжу{493}, а потом чиновником ду-сы{494}, нисколько не руководствовался личным пристрастием и везде славился честностью. Но когда сделался чжао-тао-сы (начальником военного комитета), он стал уже не в силах воздерживать самого себя. Страсти людей быстрее горного потока, поистине трудно знать их". В другой день государь говорил министрам: "Недавно я читал историю "Цзы-чжи тун-цзянь" и нашел в ней по порядку описанными возвышение и падение династий. Она по справедливости есть зерцало предосторожностей. Сы-ма-гуан{495} писал сию книгу с особенным вниманием,[361] из древних историков никто не превзойдет его. Ныне чиновник чжао-шу-лан{496} по имени Мао-хой постоянно делает удовлетворительные ответы на мои вопросы. Его следует определить в должность тай-чан, дабы из его рассуждений можно было черпать пользу". В одиннадцатый месяц Ши-цзун повелел министрам, чтобы областные начальники, при выборе служащих для поощрения, других возвышали и употребляли к должностям людей бескорыстных и способных, хотя бы сие случилось до наступления их срока к экзаменам. В двенадцатый месяц император говорил министрам: "Вань-янь-лян с чиновниками поступал так, что за одно слово, сказанное согласно с его мыслью, возвышал, и за одно слово, сказанное невпопад, понижал и наказывал. В разговорах всякий может иногда ответить удачно и иногда ошибиться, даже мудрец не свободен от ошибок. Издревле при употреблении чиновников всегда обращали внимание на их службу, что касается до их ответов, то можно ли различать по оным достойных от недостойных? При избрании людей я употребляю тех только, коих все признают способными, и не полагаюсь на одни собственные знания".

1180 год