Историки Французской революции

Одной из причин того, что полемика Матьеза с советскими коллегами была предана в СССР почти полному забвению, стала также и эволюция взглядов советских историков-марксистов, включая тех, кто в свое время принял участие в дискуссии. Под влиянием произошедших после смерти Сталина перемен в Советском Союзе и трагических поворотов собственной судьбы некоторых ученых их отношение к зарубежным исследователям существенно смягчилось, особенно к историкам левого толка. Это, в частности, выразилось в проявлении почтительного отношения к памяти Матьеза со стороны его бывших оппонентов. Былые разногласия были скрыты завесой молчания. Характерно, что в начале 1960-х гг. составители собрания избранных трудов Лукина (А.З. Манфред, В.М. Далин и др.) сочли целесообразным включить в первый том этого издания только рецензии Лукина на книги Матьеза, написанные до разрыва отношений[361], и воздержались от переиздания антиматьезовских выступлений академика.

Примечателен пример Виктора Моисеевича Далина. Ученик Лукина, он в 1920-1930-х гг. страстно выступал против любых отклонений от марксистской интерпретации Французской революции и в соответствии со своими научными и политическими убеждениями подписал упомянутое выше коллективное письмо к Матьезу, А уже в 1970-1980-х гг. Далин как в устных выступлениях, так и при общении с учениками тепло вспоминал о личных встречах с Матьезом во время своей единственной научной командировки во Францию в 1929–1930 гг. и называл его. наряду с Лукиным и В.П. Волгиным, одним из своих учителей [362]. Именно Далин написал статьи о Матьезе для советских энциклопедий[363]. При этом за долгие годы моего общения с Далиным я ни разу не слышал, чтобы он хотя бы словом обмолвился о той полемике и тем более о своем участии в ней. Это была такая страница его биографии, которую он предпочитал не предавать гласности и которую обошел молчанием в своей книге об историках Франции[364]. Однажды, летом 1983 г., в нашей беседе Виктор Моисеевич с большой досадой и сожалением упомянул о своем субъективном отношении к Тарле в те далекие годы. Полагаю, что столь же он глубоко сожалел и о своем выступлении против Матьеза.

Кроме того, упорное молчание советских историков о былой полемике с Матьезом могло быть вызвано и их нежеланием подвергать критике взгляды советских участников той дискуссии, пятеро из которых (Лукин, Фридлянд, Старосельский, Далин и С.А. Лотте) сами стали жертвами сталинских репрессий. Советские историки постсталинской эпохи прекрасно понимали, что резкая критика Матьеза их предшественниками и тем более выдвинутые против него неоправданные политические обвинения не выдержали испытания временем.

Да и ситуация в СССР в 1960-1980-х гг. не благоприятствовала объективному научному анализу высказанной Матьезом критики реалий советской действительности 1920-1930-х гг. и, в частности, идеологической ангажированности советской науки. Последняя ведь, по существу, по-прежнему оставалась под диктатом государственной коммунистической идеологии, и критические замечания Матьеза сохраняли в целом свою актуальность в эпоху так называемого застоя. В трудах советских историков, находившихся, как и прежде, в тисках жестокой цензуры, лишь однажды, да и то вскользь, было упомянуто о критике Матьезом той атмосферы, в которой развивалась советская историческая наука. Правда, сделано это было, как и прежде, в явно тенденциозном тоне. В биографии Лукина его ученик И.С. Галкин, воздерживаясь от обсуждения этой полемики по существу, фактически вновь выдвинул против Матьеза политические обвинения, отметив, что тот «дал неисторическую политическую оценку деятельности Советского государства, что привело к отчуждению между ним и Лукиным»[365].

Первые попытки объективного освещения полемики Матьеза с советскими историками были предприняты российскими историками лишь в постсоветский период, Отметим заслугу в этом В.А. Дунаевского, выступившего инициатором публикации в переводе на русский язык материалов, проливающих свет на указанную дискуссию. Речь идет о ранее не издававшейся переписке Фридлянда с Матьезом 1930 г., извлеченной из Архива РАН, и статье самого французского историка «Вести из Советской России», опубликованной в Annales historiques de la Révolution française, где он также поместил письмо своих советских оппонентов и петицию французских историков советским властям в защиту Тарле[366].