Историки Французской революции

Однако особый авторитет научного сообщества он заслужил благодаря многочисленным исследованиям по истории Французской революции конца XVIII столетия. Именно труды по истории Французской революции принесли В. Маркову мировую известность, а его имя наряду с именами прославленных историков – М. Блока, Л. Февра, А. Матьеза, Ж. Лефевра, Ф. Броделля, А. Собуля – было включено в советские энциклопедии[813].

Широкому признанию творчества В. Маркова в СССР способствовали также его давние и непрерывные научные связи с советскими коллегами, чьи работы он высоко ценил и дружбой с которыми очень дорожил. Как отмечал М. Коссок, «отличительной чертой деятельности В. Маркова как исследователя и публициста с самого начала были широкие научные контакты за пределами ГДР. Это находит особенно яркое выражение в сотрудничестве с советскими историками, прежде всего с группой по изучению истории Франции»[814]. Будучи уже известным ученым, В. Марков с чувством глубокой благодарности вспоминал своих советских коллег: «Среди тех советских историков, кому я в первую очередь обязан своим становлением историка-исследователя, были Е.В. Тарле, Я.М. Захер, А.С. Ерусалимский, М.М. Штранге. Среди них я должен назвать и А.З. Манфреда»[815].

Выделение в этой когорте имени Альберта Захаровича Манфреда (1906–1976) было не случайным. С ним В. Маркова объединяли узы почти 20-летней дружбы и плодотворного научного сотрудничества. По свидетельству В. Маркова, возможность лично познакомиться с A. З. Манфредом предоставилась ему в октябре 1958 г. «в великолепном, но холодном старом помещении Института истории»[816]. С той поры между ними установились теплые, дружеские отношения. Еще задолго до знакомства с А.З. Манфредом В. Марков питал к нему, как к исследователю, глубочайшее уважение. По прошествии лет, вспоминая, как в послевоенный период в ГДР изучалась история Французской революции, он отмечал: «Уже четверть столетия назад целое поколение студентов ГДР познакомилось с историей Великой французской революции именно по переводу книги А.З. Манфреда[817](1952 г.). Специальной марксистско-ленинской литературы у нас тогда было очень мало, а о Французской революции ее практически не было совсем. Семинаров по “Манфреду’à было множество»[818]. А несколько лет спустя, обращаясь к той положительной роли, которую сыграла книга А.З. Манфреда, переведенная на восемь языков, в образовании молодых историков как в ГДР, так и в других странах,

B. Марков подчеркнул ее общеевропейское значение: «В университетах многих социалистических стран работа А.З. Манфреда стала первой книгой для семинарских занятий, при подготовке к экзаменам подрастающего молодого поколения историков Французской революции: почти не встречалось студента, который не использовал бы эту работу, не ориентировался бы на нее»[819]. Несомненно, это обстоятельство и побудило его называть А.З. Манфреда «ученым-интернационалистом»[820].

Высокую оценку В. Марков дал и монографии А.З. Манфреда о Наполеоне: «Самый большой труд Альберта Захаровича “Наполеон Бонапарт’à я считаю лучшей его книгой. Его талант раскрылся здесь полностью, и он сумел в нем диалектически соединить богатство мысли и свой блестящий стиль. Нет сомнения в том, что этот шедевр переживет своего творца. Нелегко найти равный ему даже на международном уровне»[821].

Судя по письму В. Маркова к А.З. Манфреду от 30 марта 1973 г., именно он был инициатором организации перевода на немецкий язык этой книги о Наполеоне: «Что касается Вашего Наполеона, – писал он по-русски, – Издательство Verlag der Wissenschaften (раньше Rütten & Loening) затребовало от меня экспозий (они тоже издавали/издают книгу Тарле), и были очень обрадованы моим предложением немецкого издания»[822]. В 1974–1976 гг. В. Марков постоянно держал своего друга в курсе всех возникавших затруднений при переводе его книги, приложив немало усилий для ускорения ее издания в ГДР[823].

О глубочайшем уважении В. Маркова к научному творчеству A. З. Манфреда красноречиво свидетельствуют также опубликованные им в авторитетнейших европейских научных периодических изданиях рецензии на его книги[824]. Он не только незамедлительно откликнулся на кончину Альберта Захаровича[825], отдавая дань его памяти, но и по предложению В.М. Далина, дважды писал о нем во «Французском ежегоднике»[826]. В. Марков охарактеризовал его как доброго и надежного друга, «с которым всегда можно было посоветоваться». «Я постоянно получал от него творческий импульс, – писал он, – всегда внимательно прислушивался к его предостережениям относительно чересчур поспешных выводов, касающихся сложных проблем, будь то классовый характер якобинской диктатуры или выступления “крайне левых’à в революции, оценка исторической роли Бонапарта или историография 20-х и 30-х годов. Я извлек от всего этого большую пользу для своей работы, и всякий, кто внимательно просмотрит мой “1789-й год”[827] с этой точки зрения, обнаружит это без труда»[828].