Истребитель

С ним были очень ласковы. Он впервые так близко рассмотрел Сталина и поразился тому, что его, не совсем человека, принимает тоже не совсем человек, который как бы немного двоился. Его лицо жило очень быстрой, но внешне неподвижной жизнью. Он говорил медленно, чтобы в паузах успеть многое продумать. Он был бы, вероятно, талантливым летчиком. Петров не вполне понимал, как с ним говорить, но мостик к нему перебросил именно через это понятие: летчик. Сталин тоже летал на больших высотах и вынужден был думать на хороших, может быть, околозвуковых скоростях.

Таких скоростей пока нет, но это дело близкого будущего. И довольно скоро Петров перестал стесняться.

— Товарищ Петров, — сказал Сталин, — вы показали хорошие результаты. Нам хотелось бы знать, — понятно было, что под «нам» он разумеет всех вождей, а не себя лично, — насколько успешными кажутся вам наши действия в Испании.

— Товарищ Сталин, — ответил Толя очень просто, — мы показали все что могли и, думаю, после полугода такой тренировки могли бы еще лучше. Я готов вернуться в любое время и закончить начатое.

— Заканчивать начатое не нужно, — сказал Сталин мягко, — там есть кому заканчивать... Нам хотелось бы понять, насколько эффективно мы воевали, и если мы воевали недостаточно эффективно, кто за это отвечает.

Толя понимал, что любое его слово может стоить кому-нибудь головы (о своей голове он не думал, потому что все делал правильно). Он рассказал про испанцев, которые очень, конечно, дружелюбны и вообще прекрасные ребята, но не очень пока умеют воевать, а часто недостаточно четко самоорганизуются. Он заметил, что наши инструкторы показывают чудеса храбрости, и упомянул Птухина.

— Товарищ Птухин, — заметил Сталин, — несколько увлекается азартом, как нам известно, и иногда общается слишком тесно с нашими друзьями из ПОУМа.

Про ПОУМ Петров знал очень приблизительно, поскольку имел дело в основном с воздушными целями, и сказал, что недостаточное понимание у рядовых испанцев имеет место быть. Но лично он не общался на политические темы ни с кем и не встречал ни одного

испанца, который бы с ним, Петровым, такие разговоры по собственной инициативе вел.

— Это хорошо, — одобрил его Сталин. — А насчет товарища... — он назвал фамилию корреспондента-еврея, — какие у вас впечатления?

— В Испании, — сказал Петров, — он вел себя с храбростью, а когда переправлял меня назад, то оценил испанских товарищей высоко.

— Нам показалось, что он очень расстроен, — сочувственно сказал Сталин.

— Ну, в общем, мы все были немного расстроены, — признался Петров, — потому что надеялись на более быстрый успех. Но мы готовы его закреплять и, не щадя жизни...

— Это напрасно, — прервал его Сталин. — Жизнь надо щадить, она у нас одна. Вот товарищ Мигуэль, — и он назвал фамилию правдиста, который считался главным испанским корреспондентом, — тоже слишком увлекается и общается иногда с людьми, которым не следует доверять. А нам его жизнь дорога, как всякая наша жизнь. Вы с ним встречались?

Петров ответил, что встречался всего единожды, но от товарища Огольцова слышал самые прекрасные отзывы.

— Удивительно все у вас хорошо, — сказал Сталин, — и вокруг вас исключительно хорошие люди. Вы сами, наверное, хороший человек. Просто хочется вам позавидовать. А также хочется вам посоветовать, — вот тут у Петрова упало сердце, потому что о совете он догадался, — хочется вам посоветовать, чтобы вы с большим вниманием относились к вашей жене. Вы понимаете, что наши герои должны во всем являться образцом. В небе вы являетесь образцом, испанские товарищи это заметили. Надо быть таким же образцом во всем остальном, надо понимать, что у хорошего человека всегда много поклонниц. Надо помнить, что жизнь только одна и жена только одна, иначе, сами понимаете, начинают завидовать. Ну что же, вы и дальше собираетесь испытывать?

— Нет, товарищ Сталин, — понуро ответил Петров.

— Я имею в виду испытывать самолеты, — улыбнулся Сталин.

Петров тоже улыбнулся, потом засмеялся. Его позабавила собственная ошибка.

— Нам кажется, — сказал Сталин, — что вас прямо-таки ждет работа по руководству Главной летной инспекцией. Вы достигли значительного мастерства, теперь должны передавать свое мастерство молодым пилотам. Это большое поле деятельности, нам много нужно летчиков с боевым опытом. Учеба поставлена совершенно неудовлетворительно, мы принимаем меры, но этих мер совершенно недостаточно. Мы думаем, что у вас получится. Поздравляю вас с присвоением внеочередного звания полковника, отдохните как следует от всех приключений, — он улыбнулся, и в этой улыбке Петров прочел все, — а с нового года приступите. Желаю успехов.