Исцеление духовных болезней. Введение в аскетическую традицию Православной Церкви

Б. Вторая форма страха присуща совершенной любви к ближнему[4480]. Она проистекает от любви к Богу, тогда как первая форма изгоняется этой любовью. Она представляет собой страх быть отделенным или отдаленным от Бога, страх оказаться лишенным «причастности к любви»[4481]. Как совершенно справедливо указывает Климент Александрийский, «то, чего боятся [этим страхом], это не Бог, а отдаленность от Бога»[4482]. «Тот, — объясняет авва Дорофей Газский, — кто обладает истинной любовью, совершенной любовью, как говорит святой апостол Иоанн[4483], того эта любовь приводит к совершенному страху. Ибо он боится воли Божией и соблюдает ее… потому что, вкусив сладости пребывания с Богом, он страшится потерять ее, боится оказаться ее лишенным»[4484]. И преподобный Иоанн Кассиан очень пространно описывает этот страх, цитируя отрывки из Священного Писания, где он упоминается: «Укорененный в совершенной любви к ближнему неизбежно поднимается на еще более блистательную и возвышенную ступень — ступень страха любви. Последний рождается не от боязни кары, не от желания воздаяния, но от величия самой любви. Это то соединение уважения и внимательной привязанности, которое сын испытывает к отцу, полному снисхождения, брат — к брату, друг — к другу, жена — к мужу. Этот страх не знает ни побоев, ни упреков, то, чего он опасается, — это поранить любовь, нанести даже самую легкую рану. В каждом действии, до каждого слова любовь [человека] переполнена нежностью в боязни, что пыл любви может остыть к нему хоть на самую малость»[4485].

Вторая форма страха, таким образом, является «совершенным страхом»[4486], «страхом святых, достигших совершенства и вершин святой любви»[4487]. Святые, по замечанию аввы Дорофея, «исполняют волю Божию уже не из боязни наказания… но по любви… опасаясь сделать что-либо против Его воли, воли Того, Кого они любят… Святые действуют уже не из страха, но страшатся из-за любви»[4488]. Вот почему преподобный Иоанн Кассиан отмечает, что «именно святых, а не грешников слова пророков призывают к этому страху: Бойтесь Господа, все святые его, ибо нет недостатка у боящихся Его (Пс. 33, 10). Так, не подлежит сомнению, что не уменьшается совершенство того, кто боится Господа таким страхом… Именно о страхе любви говорит пророк, когда описывает семиобразный Дух, который, вне всякого сомнения, снизошел на Богочеловека по домостроительству Воплощения: И почиет на нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия (Ис. 11, 2), и затем, как завершение всех этих даров: И страхом Господним исполнится (Ис. 11, 3). Здесь важно прежде всего хорошо понять, что он не говорит: «Дух страха Господня будет покоиться на нем», как он сделал это с другими дарами, но: «Дух страха Господня исполнит его». Воистину, этот Дух изливается с таким изобилием, что, когда Он охватывает душу, тогда овладевает ею не частично, но целиком. Это логично. Действуя только с любовью, которая никогда не пройдет, Он не только наполняет, но безраздельно и навсегда подчиняет себе того, кого охватывает… Таков страх совершенных, о котором сказано, что он наполнил Богочеловека, пришедшего не только для того, чтобы нас искупить, но должен был также дать нам в своем Лице образ совершенства и примера добродетелей»[4489].

Только никто не может, по утверждению аввы Дорофея Газского, обрести этот совершенный страх, не познав прежде первой формы страха: «Невозможно достичь совершенного страха, не пройдя через страх начальный, ибо сказано: Начало мудрости — страх Господень (Пс. 110, 10), и еще: Начало и конец — страх Господа[4490]»[4491].

Тому, кто еще не достиг святости в бесстрастии и совершенства в любви, нужно стремиться обрести этот начальный страх. Ибо в противоположность страху-страсти, страх Божий не бывает спонтанным в человеке, но является добродетелью, которую человек должен стараться приобрести с помощью Божией. Вот почему он становится предметом заповеди: Бога бойся… ибо это — весь человек (Еккл. 12, 13); со страхом и трепетом совершайте свое спасение (Флп. 2, 12); со страхом проводите время странствования вашего (1 Пет. 1, 17). Человек не сможет продвигаться вперед по пути делания, не будучи постоянно «защищенным» этим внутренним расположением, как это образно описывается у преподобного Варсонофия Великого: «Когда человек собирается в путешествие, он надевает сандалии… Материальная подготовка должна наводить на мысль о подготовке духовной. Нужно взять духовные сандалии, то есть подготовиться страхом Божиим, вспоминать о том, что все должно совершать в страхе Божием»[4492].