Исцеление духовных болезней. Введение в аскетическую традицию Православной Церкви

То познание себя, которого человек достигает здесь, — это познание «того, что соответствует его духовной природе»[5322], то есть, с одной стороны, познание его духовной сущности[5323], образа Божия[5324], который фундаментальным образом составляет его природу, и, с другой стороны, — познание собственного ничтожества в сравнении с Богом в силу того, что человек является творением, притом падшим, отдалившимся от Бога. Святые отцы настаивают в особенности на этом втором аспекте[5325]. Таков святитель Иоанн Златоуст, который отмечает: «Никто не знает себя настолько совершенно, как тот, кто считает, что он — полное ничто»[5326]. Святые отцы указывают на покаяние и смирение как на условие sine qua non истинного самопознания, даже на самых высших его ступенях[5327]. Имея «истинное представление о [своем] состоянии»[5328], человек «познает также и другие творения, которые Бог воззвал из небытия»[5329], и равным образом «постигает домостроительство спасения, осуществленное Творцом, и все то, что Он сделал для Своих творений»[5330].

Познание самого себя является ключом не только к познанию сотворенных сущностей, но и к познанию Бога. «Кто знает себя, тот знает Бога», — пишет преподобный Антоний Великий[5331]. В самом деле, насколько человек достигает знания собственной сущности — быть сотворенным по образу Божию, насколько достигает познания своего Создателя как такового и Его Провидения, осознавая, что Бог воззвал его из небытия, обладает им по природе и что Он при сотворении дал ему способность быть обоженным по благодати, и насколько признает Создателя своим Спасителем, настолько, соответственно, имеет ясное осознание своей слабости, нищеты и духовного ничтожества.

Познание себя открывает более легкий и прямой путь к познанию и созерцанию Бога, нежели познание творений. Как замечает святитель Василий Великий, «небо и земля менее способны привести нас к познанию Бога, чем наше собственное устроение, для того, кто исследует себя с разумением. Об этом говорит пророк: Дивно ведение Твое для меня: мощно! Не могу (постигнуть) его! (Пс. 138, 6)»[5332]. Поистине, человек — единственное из творений, созданное по образу Божию. Достигнув чистоты бесстрастия, его дух становится способным ясно воспринимать в себе самом этот образ Божий, видеть в себе как будто Божественное отражение, видеть Бога как будто в зеркале[5333], тем более что через стяжание добродетелей он, сверх того, обладает подобием Божиим. Как пишет святитель Григорий Нисский, «если душа освобождается от волнения страстей, возвращается к самой себе и познает себя в своей истинной природе, то будет созерцать Первообраз в собственной красоте, словно в зеркале или изображении»[5334]. В другом месте он поясняет: «Внутренний человек, сердце… избавившись однажды от ржавчины, которая пятнала его красоту, обретет первозданный образ. Так и человек, глядя на себя, будет видеть в себе Христа, Которого ищет. И вот величайшая радость наполняет его очищенное сердце: он смотрит на собственную чистоту и открывает в образе Первообраз. Когда смотрят на солнце в зеркало, даже не поднимая глаз к небу, тогда в зеркальном отражении видят солнце столь же хорошо, как если бы смотрели на сам солнечный диск. Вы не можете созерцать сам свет, но если обретете благодать образа, вложенного в вас изначально, то будете обладать в самих себе предметом ваших желаний»[5335].

Одним словом, естественное познание/созерцание позволяет человеку возвратить себе истинное познание целостности тварного мира. Благодаря этому осознанию человек исцеляется от «той болезни, которая есть неведение причин сущих»[5336]. Он освободился от ложного, и даже безумного, знания о них, которое было порождением греха и страстей. И уже в этом истинном знании он вновь обретает здоровье, ибо истинное знание, по словам Евагрия, есть «здоровье души»[5337]. И то же самое отмечает преподобный Максим Исповедник: «Чем являются здоровье и болезнь для живого тела… тем же самым знание и неведение являются для ума»[5338].

Истинным знанием человек обретает исцеление самих своих познавательных способностей, которые были извращенными и безумными в псевдознании мира, сведенного к его чувственным проявлениям, и были подчинены страстям. Как подчеркивает Евагрий, тогда как «любовь [исцеляет] раздражительную часть души, а целомудрие — вожделевательную», «знание исцеляет ум»[5339]. Ум (νοῦς) человека обретает здоровье по мере того, как естественным созерцанием вновь обращается к Богу и начинает действовать согласно предназначению своей природы — познавать и созерцать Бога: действительно, в естественном созерцании он созерцает Бога в сущих и сущих — в Боге. К этому этапу уже можно отнести, хотя и частично, высказывание Евагрия: «Когда мыслящее естество сподобится созерцания себя, тогда будет здоровой и вся сила разума»[5340].