Исцеление духовных болезней. Введение в аскетическую традицию Православной Церкви

Поскольку Бог бесконечно трансцендентен всему тварному бытию, постольку при Его созерцании исключаются всякие, даже самые простые, образы или представления о каком бы то ни было предмете, даже умопостигаемом[5357]. Так, например, преподобный Симеон Новый Богослов пишет: «Возрастание в богопознании становится причиной нашего неведения относительно всех остальных вещей»[5358]. Созерцание/познание Бога предполагает ἀπόθεσις νοημάτων, то есть смещение и оставление всего умопостигаемого, полученного в естественном созерцании, и a fortiori от всех представлений и помыслов еще более низкой природы[5359]. Тем самым оно подразумевает отречение от всего человеческого знания, ибо последнее непременно направлено на сущее, однако Бог, будучи беспредельным, по ту сторону всего сущего, следовательно, с необходимостью недоступен такому познанию[5360]. Вот почему апостол Павел пишет: Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать (1 Кор. 8, 2), а далее уточняет, чтобы указать парадоксальным образом средство достижения совершенного богопознания[5361]: Знание упразднится (1 Кор. 13, 8). Следовательно, знание о Боге может быть лишь знанием, которое находится за пределами всякого человеческого познания[5362] и предполагает, что человек находится в состоянии непознаваемости и незнания (ἀγνωσία, ἄγνοια[5363])[5364]. Как об этом говорит святитель Григорий Палама вслед за Дионисием Ареопагитом[5365] и многими святыми отцами[5366], оно возникает лишь «с прекращением всякой интеллектуальной деятельности»[5367].

Однако не стоит думать, что богопознание заключается в самом незнании. «Одного отрицания, — пишет святитель Григорий Палама, — уму (νοῦς) недостаточно, чтобы достичь вещей сверхумопостигаемых. Возрастание через отрицание… несет в себе лишь образ невыразимого созерцания и полноты ума в этом созерцании, но оно само не является этой полнотой»[5368]. «Бог не только превыше познания, но и превыше незнания»[5369] так же, как Он не только превыше бытия, но еще и превыше небытия[5370]. «И те люди, которые почитают только апофатическое созерцание, которые не верят в существование ни какой-либо деятельности, ни какого-либо созерцания за его пределами… собственно говоря, не видят, не знают ничего и лишены познания и зрения»[5371]. «Итак, созерцание — это не только отказ и отрицание, это соединение и обожение, которые приходят… после отказа»[5372].

Если человек может познать Бога, то не может этого собственными способностями к познанию, ни тем более самим незнанием, которое является лишь условием этого. Единственное средство достичь подобного знания состоит в том, чтобы Бог Себя ему открыл, — это и будет источником и началом такого познания, ибо «если Бог невидим творениям, то Он не невидим для Самого Себя»[5373]. Именно на это указывает апостол Павел, когда говорит в конце процитированного выше отрывка: Тогда познаю… как и я был познан (1 Кор. 13, 12), и в другом месте более явно: Ибо кто познал ум (νοῦς) Господень, чтобы мог судить его? А мы имеем ум Христов (1 Кор. 2, 16). И ранее: Не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его. А нам Бог открыл это Духом Своим, ибо Дух все проницает, и глубины Божии (1 Кор. 2, 9-10). К [людям] духовным, которые этого достойны, которые чисты и любят Бога совершенной любовью, познание/созерцание «внезапно приходит таинственно и неизреченно, по благодати Божией»[5374], «ибо если всякая их рассудочная деятельность остановлена, как… увидят они Бога, если не силою Духа?» — замечает святитель Григорий Палама[5375]. Итак, богопознание/богосозерцание является делом самой Божественной силы[5376], оно подается человеку Богом, оно есть благодать, «откровение Таин»[5377], которое человек получает от Бога во Христе через Духа Святого или через Христа в Духе[5378].